Кошки останутся сиротами. Осип останется сиротой. Свекровь останется сиротой — надо было в последний приезд в Москву оставить ей кошек, как же она не догадалась!..
На крыльце затопали, а потом раздался звонок.
Инна судорожно выдохнула.
Киллер не стал бы звонить. Точно не стал бы. Он не стал бы звонить и шуметь на крыльце.
Или… стал бы?
Снова позвонили, и Джина снизу посмотрела на хозяйку вопросительно — ты что? Не слышишь? К тебе опять гости пожаловали! Не дом, право слово, а проходной двор.
Нет, киллер не стал бы звонить.
Инна скатилась с лестницы, сжимая в кулаке заветный листок, и остановилась в некотором отдалении от дверей.
— Кто там?!
— Инна Васильевна!..
Голос как будто знакомый и в то же время…
— Кто это?!
— Инна Васильевна, это Глеб Звоницкий. Господи, какой еще Глеб?..
В следующую секунду рассудок вернулся к ней так же внезапно, как и покинул. Она бросилась к дверям и распахнула их одну за другой.
На крыльце топталось много народу, по крайней мере ей так показалось с испугу.
— Глеб?!.
— Я. Вы меня не узнали?..
Конечно, она его узнала. Как она могла его не узнать! Но за спиной у него был еще кто-то.
Огромная тень надвинулась на нее, Глеб посторонился, пропуская кого-то, и в желтом круге фонаря, раскачивающегося на своих цепях, Инна с изумлением и ужасом узнала… губернаторскую дочь.
* * *
— Что происходит?
— Инна Васильевна, я вам сейчас все…
Катя вышла из-за спины Глеба и сказала очень вежливо:
— Дело в том, что мне никак нельзя домой. Я попросила Глеба Петровича куда-нибудь меня отвезти, и он привез к вам. Я прошу прощения за беспокойство.
— Ничего-ничего, — пробормотала ошарашенная Инна и спохватилась: — Проходите, пожалуйста!..
Первой зашла Катя и остановилась, с любопытством глядя по сторонам.
— Знаете, у вас совершенно так же, как у нас, — сообщила она и тряхнула непокрытой головой, — только вот тут у нас шкафчик, а там еще одна дверь.
— Да, — согласилась Инна и за Катиной спиной вопросительно кивнула Звоницкому. Тот пожал плечами и скорчил неопределенную гримасу.
Катя нагнулась, расстегнула ботинки и стащила их один за другим.
— У вас так тепло. — Она улыбнулась. — На улице… мороз.
— Да, холодно сегодня.
Инна смотрела на ее ноги. Колготки порвались, и красный наивный большой палец торчал из черного нейлона. Губернаторская дочь ничего не замечала.
Инна пошарила на обувной полке, смутно сожалея, что у нее нет уютных меховых тапочек с собачьими мордами. Кажется, когда-то она о них уже грустила.
— Катя, наденьте. Если у вас замерзли ноги, я могу проводить вас в ванную. Вы погреетесь.