«Гардеробную» по ее просьбе соорудил местный столяр — пришел и отгородил фанерной перегородкой угол. Набил полки, повесил крючки, провел свет. С момента появления «гардеробной» Инна никогда не оставляла одежду внизу, да и Аделаида Петровна — та самая, что сегодня оказалась «выходной», — свое дело знала.
Инна зачем-то побежала в прихожую. Ее шуба стекала с кресла светло-коричневой переливающейся меховой волной, а на ней разлеглась Джина — лапы раскинуты, бочок мерно вздымается, глаза блаженно закрыты, а уши тем не менее топориком, что означает — ситуация под контролем. Я отлично знаю, что мне здесь не место, что ты почему-то не любишь, когда я сплю на твоей шубе, но мне это нравится, так что я буду продолжать спать, а ты как хочешь!..
Тоник сидел на полу, дергал то хвостом, то откушенным в давней драке ухом и, прищурившись, смотрел на Джину — мечтал выжить ее с Инниной шубы и занять вожделенное место.
Никаких следов горничной Наташи или ее верхней одежды.
Инна посмотрела на котов, занятых своей внутренней политикой.
— Осип Савельич!
— А?
— Ты не видел, на вешалке… ничего не было?
— На какой вешалке? Украли чего?!
— Да нет, — сказала Инна с досадой, — ничего не украли! Ты, когда вошел, не обратил внимания на вешалку? Ничего на ней не висело?
— Вот эта самая дубленка твоя висела! — Осип схватил дубленку за вытертый рукав и потряс у Инны перед носом. — Так вот она и висит!
— Господи, я вижу, что висит! Горничная в чем пришла? В одном платье?
Осип остановился, выпустил рукав и медленно произнес:
— Мать честная!..
— Вот именно.
Инна секунду думала, потом побежала в кабинет, где, ясное дело, не оказалось никаких шарфов и шуб, а потом выскочила на крыльцо, прямо в чулках — нет у нее тапок с мордами и самопальным синим войлоком, нет, и все тут! — и прямо на ледяную, присыпанную жестким крупчатым снегом коричневую плитку.
— Куда?! — закричал страшным голосом «кулак и белобандит», но она не слушала.
Ветер с Енисея, разошедшийся не на шутку, крутил по дорожкам снежные вихри, языками лезшие на плитку.
И никаких следов.
Замело? Занесло? Исчезли?
А был ли мальчик?! То есть девочка! Девочка Наташа была или нет?!
В дверь стал лезть Осип с ее сапогами в руках, и совать их ей, и хватать за руку, и тащить в дом, и она в конце концов позволила ему втащить ее.
— Что ты как угорелая скачешь, Инна Васильевна?! Мороз на улице, метель, а она босая скачет! Хоть бы ноги обула, накинула бы что-нибудь!..
— Если она ушла, должны были остаться следы. Или не должны?
— А шут их знает! Ноги небось мокрые, ты вон, гляди, следы оставляешь!..