– Так, значит, номенклатуру увольняете, – сказал вождь, – вот полюбуйтесь.
Вытащил из кожаной папки с медной бляхой машинописный лист, пустил по кругу: «Студенты, замку королей, памятнику европейской архитектуры, угрожают взрывом. Подписывайте письма протеста в обком и ЦК. Оргкомитет».
– Эта листовка перехвачена комсомольцами Технологического института. И знаете, кто ее распространял? Сотрудники газеты, Карпенко с Голубевым.
Карп мгновенно взмок, Валера побледнел, и от этого его борода стала грифельной.
– Вы, – сказал вождь, – решили лапоть на луну забросить, а он свалился вам на голову. Не ссыте против ветра, дорогие товарищи.
В тогдашней нашей жизни был знобящий сюжет. Мы устроили свой двадцатый съезд, потому что верили: демократия расширяется. Мы верили в справедливость Москвы. И вот мы летим наискось через страну. Я – в «Комсомолку», Карп – в «Известия». С аэродрома на такси – на улицу Правды, в дом «Правды». Узкий коридор «Комсомолки», запах пыльного ковролина. В кабинете бородатый толстяк в сером свитере мрачный, как лесной выворотень. Строгает на газетку деревянную чурку сапожным ножом.
– Из Кёнигсберга?
– А как догадались?
– По глупому выражению лица.
– Нет, в самом деле?
– Ну вы даете.
– А про замок известно?
Выворотень смотрел с насмешливым любопытством.
– Подожди, сейчас Васька придет.
Пришел Васька, в полосатом мятом пиджаке, хитрое калмыцкое лицо, мощная загорелая лысина. Воронежский мужик явился в Москву русскую природу спасать. Три Васькины книги – высший пилотаж. Будто новый Глеб Успенский народился.
Молчит, постукивает широкими пальцами по лакированной столешнице.
– А может, ему в «Советскую Россию»? – сказал Выворотень.
– Да не удержим мы, пойми. Кукарекнем, а не рассветет. Они партия. Да что мы в самом-то деле! Они вон русским храмам все маковки посшибали, а тут какой-то тевтонский замок.
Кабинет пошатнулся от могучей Васькиной матерщины.
Я вернулся ни с чем. Карп – с надеждой.
– Был у Симонова. Дал записку к Почивалину, в «Известия». Хороший мужик Симонов, жаль, что бездарный.
Очерк в защиту замка был написан, набран и рассыпан по звонку из ЦК.
Мне снился странный сон. Цветной. Зеленая горячая струя медленно течет промежду лопаток. Упираюсь носом в плечо, принюхиваюсь, просыпаюсь от отвратительного запаха лесных клопов.
Зеленые танки ползли по королевской горе. У башни тринадцатого века зеленые чернопогонники возились с пожарной выдвижной лестницей. Черный солдат втащил на верхотуру стальной трос. Одному не в подъем. Они выдвигают еще лестницу и еще. Три чернопогонника пытаются накинуть на башню стальную петлю. Они почему-то решили поначалу повалить башню, прежде чем взорвать.