– Ста-г-г-г-ик. У нас сегодня па-г-г-г-ти. Заскакивай в следующий газ, стагик[15].
Русский щелкопер в эмиграции – как заяц на бревнышке. Кругом холодная бездонная жуть. И вот это шаткое бревнышко под тобой, с которого могут ежеминутно столкнуть. Поэтому у зайца на бревнышке отрастают когти.
* * *
Подо мной бревнышка не было, и потому я стал маляром. Помнится, отремонтировал комнату бруклинскому хасиду, и он дал мне новенькую сотенную. Нужно было харьковской тетке шубу купить. В магазине на Диленси ко мне вышел Коля, стройный человек в серой тройке, похожий на адвоката. Я примерил шубу (тетка была моей комплекции), вручил стодолларовую. Коля взял ассигнацию, пошел за перегородку. Я устремился за ним. Он положил ее под стекло, включил сильный свет, сверкнул перстнем:
– Можете подтереться.
– Фальшивая? – спросил я фальцетом и мгновенно взмок под шубой. Коля не удостоил меня ответом.
Я знал, что нужно делать. Я угоню самосвал и въеду на самосвале в дом к хасиду… У португальского ресторана маленький изящный португалец переворачивал на жаровне решетку с жареными сардинами. Я вошел внутрь. У официанта на скуле была маленькая рыбка из серебряных блесток. И он что-то напевал, принимая мой заказ. У них у всех здесь были такие рыбки. Он принес мне кастрюлю, наполненную желтым рисом с креветками. Я заказал кувшин пива. Оно было свежее и холодное, рис горяч, креветки нежны. Я ел и думал: если у них есть такая же машинка, как у Коли, меня повяжут. Официант принес счет. Я направился к кассе. Красавец усач с золотой рыбкой на скуле весело щелкнул кассовым аппаратом. Я дал ему сотенную, и он бодро отсчитал мне восемьдесят пять долларов сдачи. Я подарил официанту хрустящую пятеру, он распахнул передо мной дверь, и тут я увидел Амбарцумова.
Он шел мне навстречу, в его походке было что-то хасидское. Амбарцумов шел на своих длинных тонких ногах как-то расслабленно: пятки вместе, носки врозь. На голове у него было что-то вроде ермолки, и он был небрит. Я подумал: ему вполне пошли бы длинные, свернутые в диалектическую спираль пейсы. В нем явно сквозь бархат Кавказа проступал иудей. Так думал я, наблюдая идущего в ярких лучах Амбарцумова.
– Ну как дела, старик? – спросил он.
– Безнадюга. Ищу работу.
– У меня есть для тебя работа. Пойдем.
Мы поднялись по грязной лестнице в душную комнату без окон. Толпа эмигрантов-энтузиастов готовила новорожденный еженедельник к отправке по почте. Газета сворачивалась в трубку, на нее надевался поясок с адресом.
– Я ищу работу, а не возможности проявить энтузиазм, – сказал я.