Ее простота, ее искренность не дали мне никакого повода.
— Как я могу тебя называть иначе? — ответила метиска. — Разве ты не в самом деле моя жизнь? У меня нет никого на свете, кроме тебя. Я хотела бы, чтобы все мужчины, кроме тебя, умерли.
На мгновение мне послышалось безжалостное звучание голоса Флоранс, когда она крикнула „Иди!" старому куруме на пороге его смерти.
На секунду я измерил степень возмущения, ненависти к миру, в который ее привели обстоятельства кровосмешения, внебрачного рождения, детство, проведенное в ледяном монастыре, ее ненужная красота, ее бедное существование. И я догадался, что сила ее любви ко мне вызывалась не мною, а ее потребностью в радости, тепле, освобождении и что она была переполнена этим, необратимо доведена до исступления.
И я испугался еще больше и подленько искал защиты.
— Это неправда, — воскликнул я, — ты не одна! У тебя есть сэр Арчибальд, твой отец. Он любит тебя, он говорил мне.
— Да, но еще больше он стыдится меня. Если бы ты только знал, как он прятался, чтобы встретиться со мной, когда я была маленькой. А там, у сестер, не он говорил со мной, а Ван Бек, всегда Ван Бек. А мой отец дрожал и отворачивал лицо.
— Ты знала, что авансом была продана Ван Беку?
Зачем я задал этот вопрос Флоранс и выбрал эти грубые слова, такие гнусные? Хотел ли я попросту унизить ее, напомнить, в каком состоянии я ее встретил, и тем самым лишить ее всякой попытки быть требовательной?
Или же доказать самому себе, что я ничего не был должен женщине, которой нечего терять?
Должно быть, я подчинился и тому и другому мотиву.
Когда мужчина хочет сохранить полную свободу, отказываясь пожертвовать хотя бы чем-нибудь из своих удовольствий и страстей, он вынужден пойти на подобные извороты.
Впрочем, эта уловка не помогла.
Флоранс сумела найти в своей искренней наивности, в неподкупности своего сердца слова, которые опрокинули мои жалкие увертки, отговорки, мою осмотрительность и предосторожности, так как она этого не понимала.
— Ван Бек и мой отец, — сказала Флоранс, — никогда не ставили меня в известность о своих сделках. Но я догадалась сама: я была уверена, что Ван Бек овладеет мной.
— И тогда? — спросил я.
— Тогда… — повторила Флоранс, не понимая.
— Что ты думаешь делать?
Флоранс взглянула на меня с мягким удивлением и ответила:
— Что могу я сделать, жизнь моя? Согласиться. Это все.
— Что? Ты не стала бы сопротивляться?
— Сопротивляться? Как? У меня нет семьи, профессии, я никого не знаю… я всего лишь метиска.
Я воскликнул, на этот раз искренне и с ребяческим пафосом: