Только жадно село на девственниц, а четыре шеи мертвые таскать никак нельзя: долго болеть станет змий, силы истощатся. А ему уходить надо. Неровен час — кованая рать нагрянет, за латника мстить.
Вот и будет сам не свой, пока Мечиславова черная шутливость иссякнет.
— Звать тебя как? — спросил Аз. Приметила я, что губа у него рассечена. Неужто с Иваном биться пришлось?
— Бобыня.
— А сопутника твоего?
— Добрян.
Добрян! — окликнул Аз. — Смотри в оба глаза на науку мою, — и в тот же миг перекусил Бобу пополам.
Закричал Доба, упал наземь, задрожал осиновым листом. Аз глотнул половинку Бобынину и спрашивает:
— Чего разорался?
— Злой ты! Злой! Я думал, добрый!
— Вот те раз. С чего я злой стал?
— Ты Бобыню убил.
— И что?
— Как что? Злой ты!
— Тьфу, заладил. А добрый бы как сделал?
Я сижу молчком, наблюдаю. Добрян успокоился чуток, поразмыслил и выдал:
— Добрый змий людей не ест. Скотиной питается али зверем диким. А коль нет их — траву щиплет, репу копает.
Скорежило Аза от слов таких. Да и другие головы, что в беседу не встревали, тут же стали отплевываться, будто их верблюжьей болячкой прихватило.
— Где же ты такого видел? Уж не на выгоне ли коровьем?
— Нет. Легенды слыхал иноземные. О драконах, правда, но они такие, как ты. Только добрые. И любят их за то.
— Легенды? — Аз прищурился. — А скажи мне, умник, драконы — твари здоровые?
— Иные — как гора.
— А летать умеют?
— Стрижом по небу носятся.
— Высоко и быстро?
— Да.
— А видел ли ты, чтоб корова летала? Хоть бы низко и медленно?
Понурился Добрян. Аз же дальше заговорил.
— Говоришь ты — злой я. Почему? Потому лишь, что мне тоже хочется есть, пить, жить? А скажи, кура от тебя просит добра, когда ей голову рубишь? А корова русляная? Два ведра молока в день дает — вы ей рады. А как досуха сдоится — под нож ведете. Она требует старости заботливой? А дерево? Ты избу построил — спросил у сосны, нравится ей бревном быть? А волк кусачий? Так что, люди тоже злы?
Аз перевел дух и продолжил:
— Думал ты — добрый я. В чем добро увидел? В том, что земли при мне родят щедро, кобылы в ожереб тройней ходят, дождь идет, когда надо? Так не моя заслуга — само складывается, естество озаботилось. Я для вас — как та корова, да вот кусач по-волчьи. А клыки мои выдернуть не по силам вам: всех костьми положу, сам же — уйду.
Ничего не ответил Добрян. Да и я призадумалась. Слыхала я, капк мужики на сходе говорили: напал руслян на село — не гони прежде времени, набивай закрома впрок. Так что, выходит, они и впрямь его за корову держат?
Аз немного помедлил и сказал-отрубил: