– Наш парикмахер, – пояснила девушка справа. – Он, по контракту, занимается нашими прическами, но Мири постоянно заставляет его работать только над ее головой. У нее просто патологическая страсть к этому напомаженному гомику. Она думает, что если он подольше будет над ней виться с горячими щипцами, то она станет Мерилин Монро…
– Как тебя зовут? – спросила я, удивленная сарказмом в голосе девушки.
– Линда, – ее голову действительно украшал светлый ежик с реденькой челкой, но девушку стрижка совершенно не портила, наоборот, придавала ей стильность и изящество.
– Как вы успели уже не поделить Адольфа?
– А она себя так вела уже на отборочном туре. Думает, если ее Шуман привел, так ей все можно?
– Подожди, – остановила я ее, – мы здесь, чтобы познакомиться, а не выяснять отношения.
– А мы уже давно знакомы, – пожала плечами девушка, сидящая рядом с Линдой. – Только вы нас не знаете. Я – Ширли, ученица двенадцатого класса, из Иерусалима. Линда из Тель-Авива. Мы с ней еще на прошлом конкурсе познакомились.
И она тряхнула пышной копной темно-каштановых кудряшек.
– Тогда позвольте, я задам еще несколько вопросов. Только для себя. Хорошо? – улыбнулась я.
– Меня зовут Рики, – тихо сказала эфиопка. Она посмотрела на меня глазами лани. – Меня привезли во время «операции «Соломон». Я хочу быть учительницей.
Десять лет назад израильские ВВС вывезли из осажденной Аддис-Абебы несколько тысяч эфиопских евреев. Люди в белых бурнусах шли в темноте по летному полю, заходили внутрь огромных военных транспортировщиков, чтобы прибыть на землю обетованную. Они не знали грамоты, не видели никогда в жизни самолетов, жили в саманных хижинах в пустыне, но знали: происходит чудо, и скоро они будут в стране, где нет смерти, и где все счастливы. Где царь Соломон познал их прародительницу – царицу Савскую и она родила первого царя Абиссинии, и от которого ведет род их свергнутый монарх.
Действительность оказалась совсем не такой ласковой и счастливой, как им верилось. Эфиопских евреев расселили по общежитиям, их учили ивриту и пользованию электроприборами, но переход из каменного века в двадцатый для многих оказался непосильным. Не находящие себе места в этом новом мире люди втянулись в наркотики, участились случаи самоубийства от тоски, а также насилия над близкими. Из районов, где государство покупало им квартиры, стали убегать жители, продавая свои дома за копейки – цены стремительно ползли вниз.
Апофеозом стал случай с «эфиопской кровью». Во время массовой сдачи крови солдатами, один парень заметил, что на пакете с только что сданной им кровью, медбрат написал «Эфиопия» и отложил порцию в сторону.