Милена проследила взгляд друга на картину, где были нарисованы облака. Её спутник уже минуту их задумчиво изучал.
— Похожи на облака в «Сикстинской Мадонне» Рафаэля, — осторожно сказала она.
— Похожи, — вздохнул Адреан. Девушка мягко выскользнула из объятий иного и подошла к другой картине.
— Тоже облака, — улыбнулась она, изучая «Вызов». — Только вид снизу. Забавно!
— Что именно?
— В ней выражен как бы протест вот этой картине, — указала она на «Манок». — Какой-то странный юношеский протест. Художник словно написал своё небо в ответ на вызов автора тех облаков. — Будто говоря: «Да пошёл ты!»
— Почему?
— Хороший вопрос, — одобрила собеседница, гладя раму пейзажа. — Только лучше другой.
— За что? — осторожно предположил вампир.
— Уже лучше, — улыбнулась она, оборачиваясь к Адреану. — Его задевает та картина, раздражает и вместе с тем восхищает. Поэтому он и написал эту, как бы в противовес. Облака вид снизу. Чья она?
— Неизвестного автора.
— Странно, — озадачилась девушка. — Я бы подумала — твоя, — и она подошла к облакам Леонардо. — Старая, — восхищённо произнесла ценительница прекрасного, дотрагиваясь до холста. Сколько ей?
— Около пятисот.
— Леонардо да Винчи? — изумлённо выдохнула красавица, сдувая пыль с правого нижнего угла.
— Что?
— Это же — Леонардо да Винчи! — вскрикнула шокированная Милена. — Но я никогда не видела такой картины в современных сборниках!
— Почему ты так решила?
— Здесь в углу его подпись. Это оригинал!
— Ты могла и ошибиться, — спокойно заметил вампир. — Даже искусствоведы порою не могут установить её подлинности, особенно если автор меняет привычки.
— Ты её кому-нибудь показывал?
— Нет.
— Почему?
— Потому что это, действительно, он.
— Откуда полотно у тебя?
— Семейная реликвия.
— Теперь ясно.
— Что? — встревожено спросил Адреан.
— Откуда у меня то странное чувство, будто эта картина написана для тебя. Вампир застыл на месте.
— А что ещё ты чувствуешь? — осторожно осведомился он.
— Здесь? — переспросила Мил, окидывая взглядом студию.
— Да.
— Меня восхищает то, что в этой мастерской вместе с твоими набросками присутствуют также полотна великих художников. Они размещены с уважением, трепетом, благоговением и даже любовью. Это почти нонсенс. Потому что ты относишься к ним не как к учебному макету или конкуренту, а как к шедевру искусства и безгранично ценишь творцов. Но самое интересное то, что у меня создаётся ощущение, будто все эти картины — живые и разговаривают друг с другом уже много сотен лет. И от этого такое чувство, будто ты знал в лицо всех их авторов.
Это было правдой. Но вампир стоял и не мог понять, откуда у простой девушки такой талант читать его прошлое.