Мои размышления прервала Элеонора:
— Валерия, вечно ты криминал ищешь. При чем тут владельцы мелких магазинов? Проводка где-нибудь перегорела или еще что-нибудь прозаическое…
Денис отложил в сторону вилку и улыбнулся:
— Тем более, что Тишлер принимал участие в его строительстве. Тебе это ни о чем не говорит, дедуктивная ты наша?
Это было уже слишком. Я прямо задохнулась от негодования.
— Хватит вам надо мной смеяться! Да, у меня не хватает выдержки не лезть туда, куда нормальный человек носа не сунет. Но я же, в конце концов, оказываюсь права. Ты вспомни!
— Мамочка, да не злись ты так, — Дарья пыталась сбить пламя, — Денис шутит, никакая ты не дедуктивная.
Взрыв хохота потряс нашу маленькую компанию. Элеонора тряслась от смеха, вытирая слезы. Моя злость куда-то испарилась, а Дарья сидела, переводя взгляд с одного на другого.
— Денис, объясни мне, что это вы?
— Все в порядке, Дашка, все хорошо. Мама не дедуктивная, ты права, — он потянулся ко мне и влепил мне звучный поцелуй в щеку.
В разгар веселья в дверь позвонили, и в столовую вошел Суперфин. В руках он держал красочный пластиковый пакет с надписью «Космос». Увидев это, мы снова зашлись от смеха.
— О! Рад вас видеть, — сказал он, недоумевая, что может быть причиной столь бурного веселья. — Элеонора, у вас божественный цвет лица.
Эдвард порылся в свертке, и на столе оказались баночка красной икры, полоски лосося в вакуумной упаковке, бутылка полусухого вина и роскошная роза. Розу он немедленно с изящным поклоном преподнес Элеоноре.
— Скажите, Эдвард, — осведомилась моя дочь вполне невинным голосом, вы эти продукты в «Космосе» купили?
— Да, — кивнул он.
— Так он же сгорел!
— Нет, только отдел постельного белья. Там стоит загородка. А что? спросил он. — Вам нужно было постельное белье?
— Нет, спасибо, — серьезно ответила Элеонора, — у нас есть.
Воцарилось непривычное молчание. Денис встал, вытер губы салфеткой и сказал:
— Собирайтесь, дорогие дамы, я отвезу вас домой.
— Что, уже? — заныла Дашка.
— Уже. Про школу вспомни.
Ночью, лежа в приятной полутьме, освещаемой только ароматизированной свечой, я спросила Дениса:
— И что ты об этом думаешь?
— О чем?
— Ты знаешь, о чем я говорю…
— Мама — взрослая женщина. И потом, она же сказала, что у нее есть постельное белье.
* * *
К Тишлерам сопровождать Суперфина пришлось мне. Элеонора не на шутку расхворалась, чувствовала себя разбитой. Но, скорее всего ей было неприятно поступаться принципами. Она, державшая траур по мужу долгие годы, не могла смириться с таким попранием устоев. Но Суперфину нужен был сопровождающий. И выбор снова пал на меня, как самую свободную.