— Дай, гляну, — мой спаситель пощупал мне голову, отчего я сморщилась, и присвистнул, — ну, мать, хорошенько же тебя приложили по башке. Как только ты выплыла? Кто это сподобился?
Речь у него была странная, да и сам он выглядел, как сибирский кряжистый старовер, случайно оказавшийся на обетованной земле.
— Если бы я знала… — пожала я плечами, и это движение снова отозвалось молниями в голове. Чтобы уменьшить боль, я стала осторожно поворачивать шею и вглядываться в темноту.
Осмотревшись, я увидела странные ящики, громоздившиеся на носу шлюпки. На одном из них лежал какой-то черный предмет. Взяв их в руки, я поняла: это были наушники.
— Зачем это тебе? У тебя радио есть?
— Эхолот, — серьезно ответил мне Сергей. — Я рыбу ищу. И плаваю в одиночестве, чтобы тихо было. И без мотора. А ты пробовала косяки слушать?
— Нет, не доводилось.
— Очень интересное занятие. Они там шепчутся внизу, щелкают, свистят. Дать тебе?
— Лучше дай телефон. У тебя сотовый есть?
Схватив телефон, я колебалась, набрать номер Дениса или домашний, и в конце концов, набрала свой. Пока шли вызывные гудки, я спросила Сергея:
— У тебя машина есть? Сможешь меня довести.
— Смогу, — кивнул он.
Наконец, моя дочь ответила сонным голосом:
— Алло, кто это?
— Дашенька, прости, родная, ты спишь?
— Да, мам, ты где?
— Не волнуйся, просто я хотела узнать, все ли с тобой в порядке?
— Я сплю.
— Вот и хорошо, я скоро буду. Запри дверь и вытащи ключ из замочной скважины, чтобы я сама смогла отпереть дверь.
— А я уже вытащила. Бай, мамуля…
Пока я разговаривала с дочерью, Сергей напряженно всматривался в темноту.
— По-моему, приближается судно. Небольшое. Что ты хочешь, покричать им, или…
— Или… — перебила я его. — Давай не будем показывать вида, что мы здесь, а тихонечко приблизимся к ним.
— А ты уверена, что именно с этой посудины свалилась?
— Не свалилась, а скинули меня оттуда.
— Вот те на! — удивился он. — И за что?
— Было бы за что — вообще бы убили, — попыталась я отшутиться, но старая шутка вышла невеселой.
Голова понемногу прояснилась, и я повеселела.
— Знаешь, Сережа, по принципу бритвы Оккама, никакой другой посудины здесь просто быть не должно.
— Это еще что за фрукт такой?
— Не фрукт, а философ средневековый, из Англии.
Сергей тем временем греб, осторожно опуская весла в воду, чтобы не было ни малейшего всплеска. На его лице застыло сосредоточенное выражение, будто он пытался понять, что он тут делает и куда плывет вместо того, чтобы слушать рыбьи косяки.
— И чем же он знаменит, твой Оккам?
— Он придумал постулат, в котором все непонятные вещи объясняются просто и доступно. И нечего огород городить, — я невольно заразилась его манерой разговаривать. — Вот, например, если тебе вечером в дверь постучали, то это не королева Виктория пришла, а соседка за солью.