— Вы в кого стреляли?
— В того.
— Не может быть!
— Стреляю в того, который бежит зигзагами. Следи!
— Это здорово! — восхищался юноша. — Дай заказ.
— Сами выбирайте.
— Тогда следи.
Я выпустил целую обойму. Передав винтовку бойцу, я сказал ему:
— Я, друг, снайпер. Ты убедился в этом?
— Да, вы настоящий снайпер, — наивно-восторженно ответил юнец.
Я действительно был снайпером. Об этом можно прочитать в рассказе «Помкомвзвода Николай Редин», но здесь я хотел сказать совсем о другом. Мое снайперство ничто по сравнению с зорким глазом советского воина, стоящего на переднем крае и достойно ведущего себя в самые критические моменты боя.
* * *
Итак, наш батальон отбил вторую попытку немцев с ходу смять нас. Осень 1941 года. Травы в подмосковных полях потеряли свой жухло-зеленый цвет. На травах осели пыль походов и копоть боев. Земля России изранена. Всюду чернеют воронки. В наспех сооруженных братских могилах плечом к плечу лежат верные сыны Родины: Иван Иванович Иванов, тунгус и казах, кавказец и киргиз, удмурт и узбек, татарин и таджик, молдаванин и украинец и... сын одного из малочисленных народов караим Султан-Мухмуд Шапшал.
Их могилы заросли бурьяном, но их дела цветут тюльпанами.
Такими были из нашей дивизии: украинец Тимошенко, русский Севрюков, киргиз Аалы Джиенышбаев, татарин Каюм, украинец Лысенко — командир батальона, капитан Манаенко — начальник штаба полка, еврей Аузбург — начальник штаба артиллерийского полка нашей дивизии, казах Мусаев — политрук и много-много других боевых товарищей.
Боевая биография каждого из них достойна повести или романа.
...Я как-то накричал на Рахимова и был несправедлив. Он мне сказал:
— Что вы, товарищ комбат, говорите... Простите... мне показалось, что вы какую-то несуразицу сказали.
— Значит, твой комбат, Хаби, давным-давно должен быть в психиатрической больнице?..
— Какое недоразумение, товарищ комбат!
— Хаби! Слушай меня! Мне очень нелегко с нашим батальоном. Ты понимаешь?
— Разрешите доложить, товарищ комбат: и нашему батальону нелегко с вами.
* * *
Опять угнетающая тишина. Не стреляют наши, не стреляют и немцы.
— Рахимов! Почему такая тишина?
— Вроде «перемирие», товарищ комбат.
— Мне не до шуток. Скажите, почему и наши и они замолчали?
— Я думаю, что немец решил теперь обойти нас. Ведь фланги-то у нас голенькие, товарищ комбат.
— Правильно он решил! Он, значит, обнаружил нашу ахиллесову пяту. Расставьте пулеметы на фланги, прикажите им косоприцельным огнем строчить и строчить. Кухаренко пусть тоже бросит два десятка гранат по флангам...
Рахимов ушел.