— Прости меня. Я выступил не по делу. Позволь мне начать сначала. — Он перевел дух, охваченный новым для него ощущением торжественности момента. — Я долго тосковал по тебе. Я пытался забыть тебя, — он удрученно улыбнулся, — но безуспешно. На самом деле я чувствую себя больше, чем просто расстроенным, мне так не хватает тебя.
Улыбка тронула ее губы, его наивная непосредственность была трогательна.
— Я тоже много думала о тебе, — сказала Элспет. — Недели томительной тоски и вожделения в равной степени способствовали ее уступчивости. Она протянула ему халат: — Видишь, я сама собиралась к тебе, хотя понятия не имела, где тебя искать.
— Значит, тебе повезло, что я пришел сам, — протянул он, вновь обретя привычную почву под ногами.
— Вопреки предостережению моей няни, — заметила Элспет.
Его ресницы чуть дрогнули.
— Подозреваю, что моя матушка тоже предпочла бы оградить твою добродетель.
— Значит, так. — Она швырнула халат на кресло и взглянула на него с недоверием. — Что мы противопоставим этим удвоенным силам этикета?
Его улыбка осветила комнату, а может, и всю вселенную.
— Я полагаю, мы займемся тем, что нам нравится. — Он вскинул брови. — Когда ты отплываешь?
— С утренним морским приливом. — Она взглянула на часы: — В нашем распоряжении шесть часов.
Он на какое-то мгновение застыл на месте — после нескольких недель недовольства и неудовлетворенности недостижимая цель была у него в руках. Он мягко выдохнул.
— Знаешь, как долго я думал об этом?
— Что касается меня, то с самого Ньюмаркета, — ответила она, поставив себе высокую отметку за спокойствие и выдержку в тот момент, когда она могла так легко недооценить буйство чувств.
— Те дни стали для меня золотым стандартом наслаждения, — сказал он с максимальной честностью.
— Я полагаю, ты говоришь это всем леди.
— Никогда, — ответил он, поражаясь самому себе, — сладкая ложь всегда была разменной монетой в его любовных играх.
— Я думаю, самое время сейчас запереть дверь, — твердо заявила она, словно скрепив личной печатью персональное согласие.
— Ты спешишь? — с улыбкой спросил он.
— Тебе известно, сколько недель прошло с тех пор, как мы виделись с тобой последний раз?
— Пять недель, три дня и шесть с половиной часов, ни убавить, ни прибавить.
— Тогда не играй со мной, — промурлыкала она, столь точный подсчет дней и часов прозвучал для нее более соблазнительно, чем самые пылкие любовные признания. Конечно же, она была не так наивна, чтобы ожидать неподкупную искренность. В особенности от такого мужчины, как Дарли, которого интересовали исключительно собственные удовольствия. Но в этот вечер их интересы полностью совпадали.