— У вас есть сад? — спросила она вдруг.
— Мои садовники поддерживают на должном уровне прелестный сад. — Его губы тронула легкая улыбка. — Насколько мне известно, их специализация — это розы и лилии. — Он не сказал, что сады украшали все его дома и имения, которые ему не часто удавалось видеть, ибо было бы слишком претенциозно и признаком дурного тона говорить об этом, в то время как она была вынуждена выйти замуж за злобного старикана из-за нехватки денег. — Позвольте мне показать вам мои цветы. Сказать вашей горничной, чтобы она собрала ваши вещи, или вы сами ей прикажете? — добавил он. Дарли полагал, что в охотничьем домике ему удастся быстрее устранить все ее сомнения и удовлетворить, как он все же надеялся, все ее желания.
— Я скажу ей сама, — быстро ответила Элспет, но не двинулась с места.
Он ухмыльнулся:
— Сегодня?
На нем был повседневный наряд — бриджи и рубашка, даже его сапоги для верховой езды были самые обычные, — словно он хотел сойти за простого слугу. И все равно маркиз был подлинным дворянином до кончиков ногтей, более того, настоящий принц, и она больше не могла устоять перед искушением.
— Мы сможем уехать отсюда незаметно? Я не могу позволить себе лишних проблем дома.
— Никто, ни единая душа не увидит нас, — ответил он с уверенностью, показавшейся ей убедительной.
Откинув в сторону покрывало, она выскользнула из постели.
— Ждите здесь.
До него доносился разговор на повышенных тонах, или, скорее, скрипучий голос старой няни и мягкие возражения Элспет, слова временами были приглушены, но ключевые фразы звенели колокольчиком, суть беседы была очевидна.
Судя по всему, он не пользовался доверием Софи и не годился в качестве сердечного друга молодой хозяйки.
И по правде говоря, это утверждение было вполне справедливо.
Но с другой стороны, а кто из его современников мог казаться ей подходящим?
Спустя несколько минут Элспет появилась на пороге гардеробной в модной амазонке, броско раскрашенной, согласно последнему крику моды, в черный и зеленый цвета. На ней не было шляпки, а стянутые сзади волосы не придавали ее образу излишнюю строгость благодаря непослушным кудряшкам, обрамлявшим лицо. Ее щеки пылали.
— Вы наверняка все слышали, — поморщившись, произнесла она. — Прошу извинить меня.
— Я не слышал ни слова, — солгал маркиз, не ощутив ни малейших угрызений совести, когда она протянула ему небольшую дорожную сумку — очевидное свидетельство того, что она собиралась отлучиться явно больше чем на десять минут.
— Я накинула первое попавшееся под руку. Возможно, потом мне придется переодеться, — пояснила она тоном, в котором еще слышались остатки раздражения. — Я пойду впереди на случай, если на лестнице встретятся слуги.