— Говорят, он умер.
— Нет, его укусил скорпион, но он остался жив... Здравствуй, Ашир, салам, мой мальчик! — горячо зашептал невидимый друг. — Я — Дядюшка. Через час жду в парке. Вторая аллея слева от входа, беседка за рекламным щитом. Я ухожу сейчас, ты остаешься до конца сеанса.
Где он слышал этот голос? Таганов вспомнил о шпике, обернулся, чтобы предупредить — поздно: того, кто назвал себя Дядюшкой, уже не было на месте. Как быть? Как дать знать, что за ним следят? Беспокойство горячей волной захлестнуло грудь и спазмом подступило к горлу. Неужели шпик засечет его встречу со связником, которого он так долго ждал? Но этого Ашир, конечно, не допустит. Умрет, но не допустит!..
Экран зажегся тусклой лампочкой, десятка три зрителей потянулись к выходу. Яркий свет полудня ослепил Ашира. Он огляделся — «его» немец сидел, притаившись, на скамейке неподалеку, журнал лежал на коленях. Завидев Таганова, шпик глянул на часы, зажал журнал под мышку.
Окинув взглядом площадку перед кинотеатром, Ашир увидел еще одну скамейку — напротив серого человечка, метрах в пятидесяти от него. На ней сидел чуть обрюзгший немец в новеньком офицерском мундире без погон, пустой левый рукав был заправлен в карман. Ашир направился к нему, проходя мимо, чуть кивнул — с расчетом, что это заметит шпик. Дойдя до поворота аллеи, повернул назад.
Безрукий не обратил внимания на кивок Ашира, сидел с каким-то отрешенным видом. Таганов снова прошелся и, вернувшись, опустился на край скамейки, на которой сидел инвалид.
Со стороны казалось, что Ашир хочет незаметно вступить в контакт с безруким, но делает это неумело, непрофессионально. И по тому, как заволновался шпик — бросил в невысокую каменную вазу для мусора недоеденное мороженое и вновь залистал журнальчик, Таганов понял, что тот клюнул на его приманку. Тогда Ашир, бросая косые взгляды по сторонам, вежливо поинтересовался у соседа, кивнув на пустой рукав:
— Восточный фронт... Россия?
— О нет, герр. Западный. Франция. Маки проклятые...
— Вам-то от того не легче. Война, война... — Таганов вздохнул сочувственно, не прощаясь, поднялся с места и зашагал по аллее.
Поворачивая на другую аллею, он заметил, как к серому человечку подошел какой-то субъект в полувоенной форме, сел с ним рядом, видно решив вести наблюдение за безруким, а человечек заспешил следом за Аширом. «Да их, оказывается, двое! Но почему они так грубо работают? Видать, новички. Им бы лишь деньгу из Фюрста выколотить».
Разведчик все же решил не подвергать опасности ни себя, ни тем более связного. Столько ждать — и завалиться на пустяке!