Рука руку моет, а вместе — лицо. Каюм, веря в дружеское расположение Розенберга, все же ревниво подмечал, что при его появлении у Рут сладострастно соловели глаза — такое же выражение появлялось на ее лице, когда Вели приходил в спальню жены. Что поделаешь, если эта дура от природы темпераментна, да еще и Фрейдом зачитывается до умопомрачения. Пойми этих дочерей шайтана!.. Но Каюм утешался тем, что Розенберг невзлюбил Мустафу Чокаева. Правда, после взятия немцами Парижа Чокаев отрекся от своих хозяев — англичан и французов, дал подписку сотрудничать с германскими властями. Немцы такое не прощают. И пока о том напрочь не забыли, Каюм сразу по возвращении из поездки в Югославию и Италию по лагерям военнопленных пригласил на узбекский плов и манты Розенберга и разыграл перед ним заранее продуманный сценарий.
К десерту «неожиданно» завалился Джураев, тоже ездивший, но в компании с Чокаевым, по лагерям военнопленных. И они «разоткровенничались»... Джураеву, как и Каюму, показалось, что Чокаев тормозит активное использование туркестанцев в войне против России. Он почему-то склонен к тому, чтобы их использовали только в акциях против партизан Югославии, Италии, Франции. Он тянет с формированием Туркестанского легиона, хотя обещался организовать из советских военнопленных особую мусульманскую армию. Где она? И разве не подозрительно, что батальон туркестанцев в Калмыцких степях без боя перешел на сторону Красной Армии? Кто их подбирал, что наставлял? Чокаев и его люди! Не лучшим образом ведут себя туркестанцы в Италии и Югославии, где они саботируют, дезертируют, перебегают к партизанам. Уж не хочет ли Чокаев на двух стульях усидеть? Немцам для виду служить, англичанам на деле угодить.
Хитрец Каюм, заметив, что гость уже на «крючке», заговорил умышленно о другом. Достал из кармана блокнот, выдрал оттуда листок, протянул Розенбергу, любившему собирать идентичные русские, немецкие и узбекские поговорки, чем блистал за обедом у Гитлера или Бормана. Но Розенберг запомнил предыдущий разговор и не замедлил передать его Гиммлеру, а тот словно ждал этого.
— Этот тип у нас давно под колпаком, — сказал он, изобразив на лице подобие улыбки, — но мы его не трогали, полагая, что это ваш друг. А что, если Вели Каюм-хан пригласит на узбекский плов и Чокаева? Плов на Востоке не только символ уважения. Вы поняли меня, Альфред?..
И Вели Каюм поспешил зазвать своего учителя на застолье, где купеческий сын сам готовил плов и в знак особого уважения кормил с рук «любимого» наставника. В ту же ночь Мустафа Чокаев занемог и скончался. Так Вели завладел креслом президента Туркестанского национального комитета, и его все, как по команде, стали величать Каюм-ханом. Наконец-то!