— Я пабывал у этого выродка... генерала Власова, — приглушенно раздался из кабинета пьяный голос Кедия. Ахмедов настороженно глянул на Таганова, поднялся и пересел поближе к двери. «Наверное, тоже доносчик гестапо, — подумал Ашир, перехватив его взгляд. — Вон как уши навострил...» — Я, гаварит Власов, фармирую втарую дивизию, хачу все национальные комитеты с их легионами себе падчинить. Понимаешь? Я — князь, ты — хан, а будем хадыт слугами этого свинопаса! Хочит ма-а-а-ленький фюрер стат, сукин сын!..
В кабинете что-то глухо грохнуло. Ахмедов вытянулся струной, глаза его изъявили готовность ринуться на подмогу своему президенту, но, взглянув на спокойное лицо Ашира, расслабился, поняв, что Кедия, видимо, вывалился из кресла. После некоторого сопенья в кабинете воцарилась тишина, по-видимому, Каюм помог коллеге подняться.
— Ты знаишь, что я ответил этому хаму? — опять заговорил Кедия. — Научис пит вино, как джигыт, а не как сапожник. Настоящый люды самогон не пьют... Он хлопал сылно дверы, а его адъютант матерылся. Алкаголик он, а не генерал! Собака паршивый!..
— Успокойся, дорогой князь! — вкрадчиво проговорил Каюм. — Это блажь самого Власова. Самозванец! Задумал к рукам прибрать, карьеру на нас сделать. Шакал! Мне тоже предлагал. Я ему ответил: волк свинье не товарищ!
— Ты волк, а он — свинья! — довольно загоготал Кедия и серьезно продолжил: — Дарагой хан, рейхсминистр твой друг, пазвани ему, пачему этот самозванец от имени фюрера гаварит? Э!.. Кто его упалнамочил? Разве мы больше фюреру не нужны?
Было слышно, как Каюм несколько раз набирал номер телефона и, не дозвонившись, с досадой опускал трубку на рычаг.
— Не отвечает. В это время рейхсминистра обычно не бывает на месте. Приму тут одного перебежчика, позвоню еще.
— Кто такой?
— Туркмен, — с пренебрежением сказал Каюм. — Искатель счастья. Работал директором техникума. Господин Розенберг, наш большой друг и шеф, говорит...
За дверью раздались шаги, Каюм закрыл дверь кабинета плотнее, голоса теперь доносились неразборчиво.
— О тебе говорят, — прошептал Ахмедов.
Таганов пожал плечами, но внутренне встрепенулся: решается его судьба. Что ж интересного говорил Каюму «друг и шеф» Розенберг? Действительно, он как имперский министр опекал все «национальные комитеты», но особенно благоволил к Вели Каюму. Потому и липли к нему, как мухи на сладкое, туркестанцы. Розенберг родился в Прибалтике, учился в Петербурге, Москве и Риге, хорошо владел русским. Однажды студент Альфред, попав в Иваново-Вознесенск, куда в годы гражданской войны эвакуировался институт из Риги, занятой немцами, даже пытался записаться в партию большевиков.