— Откуда? — Алты тоже с опаской посмотрел на Нуры. — Сам зубами щелкает.
— Будь у меня золото в швейцарском банке, знал бы что делать...
— Толку-то от этого золота? Оно сейчас как жаркое из еще неродившегося зайца.
— Это вы мои косточки перемываете? — Нуры со злой усмешкой подсел к дядьям. — Чем чужое считать, лучше помогите!..
— С ними, — Бяшим похлопал по ногам, — я и до Багира[41] не дойду...
— И не надо! Ты знаешь иранского приказчика Мамедяра?
— Знаю. Он гурты овец на мясокомбинат пригоняет.
— Ты пойди к нему... — Нуры зашептал на ухо Бяшиму. — Понял? — и, не дожидаясь ответа, уставился на Алты: — Надеюсь, у тебя ноги не болят? Сможешь ради племянничка прогулку совершить?
— Не смотри так на меня, не боюсь, — тихо заговорил Алты. — Хочешь к своему золоту уйти? Напрасно. Мы с Бяшимом видели все — и золото, и красивых женщин, и сладкую жизнь... Чем человек богаче, тем беспокойнее его жизнь. На своей шкуре испытали.
— Не слушай ты его, Нуры! — плаксиво воскликнул Бяшим. — Он тебе сейчас банки начнет рассказывать...
— А почему не рассказать, если из добрых побуждений.
— Ну, давай, рассказывай, — снисходительно проговорил Курреев.
— Как-то аламаны разграбили город и скрылись в горах, — начал Алты. — Вечером атаман разбойников призвал к себе лазутчиков: «Сходите в город, поглядите, чем заняты горожане?» Вернулись лазутчики, сообщили: «Собрались всем городом и плачут, да еще с причитаниями...» Предводитель приказал своему воинству напасть еще раз. Аламаны обобрали жителей до ниточки. А вечером лазутчики опять пробрались и увидели знакомую картину: горожане обливались горючими слезами. Атаман снова отдал приказ: значит, есть что оплакивать. Грабители унесли из города все, что смогли. В третий раз побывали в городе лазутчики и с удивлением доложили: «Горожане собрались на площади, поют, танцуют, вино пьют... Словно их и не грабили!..» И атаман повелел своему отряду сниматься. «Так могут веселиться только очень бедные люди, — сказал он. — Теперь у них ничего не осталось...»
Алты горестно вздохнул и продолжил:
— Мы с братом были богаты. А потеряли богатство — покой обрели. Но остались без семьи, друзей, ни кола ни двора... Аллах все видит. Нечестно нажитое не приносит счастья. Зато на родной земле живем, здесь родились, здесь и умрем... Мы ведь всю жизнь дрожали, каждый миг ждали — вот придут, вот арестуют. Отсидели — и успокоились...
— Ты мне мозги не тумань! — взъярился Каракурт. — Поможешь?
— Не сердись, Нуры, сделаю как хочешь. Смотри, не пришлось бы потом локти кусать...
В день, когда Мамедяр появился на мясокомбинате, Каракурт засветло пришел к братьям. С вечера зарядил дождь. Пораньше потушили лампу, прикорнули на кошме. Ночью Курреев, не зажигая огня, разбудил Алты, а Бяшим проснулся сам. Алты вырядился в одежду Каракурта, а тот надел на себя дядин халат и тельпек.