— Меня сердце редко обманывает, — Черкез растирал виски. — Перед смертью Джемал мне приснилось родное урочище. Будто живем мы с ней в родительской мазанке, посадили вокруг живую изгородь. Выросла она высокой, зеленой. И вдруг кто-то воровски вырубил ее всю под самый корень. Проснулся ночью с болью в сердце, думаю, неужели аллах лишит меня живой изгороди, моей верной опоры на чужбине? Лишил. Нет моей Джемал.
Черкез умолк, думая о своем... А как Джемал тревожилась за него: агенты-двойники, как правило, редко умирают своей смертью. Но больше всего ее угнетала чужбина, и умерла она, пожалуй, от безысходной тоски по Родине. Еще Шаммы-ага говорил: «Орлы выводят своих птенцов только в родном гнезде». А Джемал хотела иметь ребенка хоть на чужбине...
— А ты не думай много, постарайся забыть ее. Мешхедского сушнячка[44] прими, лучше с чаем...
— Никогда эту отраву не употреблял.
— Напрасно. Глотнешь горошину — и как в раю! — У Курреева аж глаза заслезились. — Это бальзам от всех болезней, телесных и душевных. Он как аллах, всем помогает... Не найдется у тебя малость этого волшебного зелья?..
Черкез безучастно махнул рукой в сторону серой занавеси, прикрывавшей нишу в стене. Курреев нашел коробку, доверху наполненную коричневыми трубочками терьяка. Задыхаясь от жадности, незаметно положил одну трубочку в карман, от другой отломил кусочек с две горошины, размял пальцем в пиале с холодным чаем и залпом выпил.
Они сидели молча: Каракурт кейфуя, Черкез убитый своим горем.
— Как там Мадер? — Каракурт первым нарушил молчание. — Обо мне говорили?
— Он как-то упомянул, что ты вышел из-под его подчинения и работаешь на СД. Так что поздравляю с повышением...
— Какое, к шайтану, повышение! Я к тебе из Туркмении пришел. — Каракурт, заметив недоверчивый взгляд Черкеза, усмехнулся. — Не веришь? Чуть к стенке там не поставили. Вырвался... Знаешь, кого я в Ашхабаде встретил? Машата. Расфранченный ходит, увидел меня, испугался.
— Что-то не припоминаю такого.
— Да это же один из сыновей конгурского Атда-бая!
— О бае слышал, а сына у него вроде не было, — умышленно возразил Черкез.
— Даже три! Старшего, Эрена, я отправил в Германию, Машат — средний сын, а вот про младшего не знаю.
— Машат богат, как сам Атда-бай? — Черкез знал, что Каракурта теперь можно и не раззадоривать, с дурманом в голове сам все выболтает.
— Откуда? Машат живет в Туркмении под чужой фамилией. Его отец был другом Кейли и Джунаид-хана.
— То отец, а то сын, как небо и земля. Атда-бай давно умер...
— Зато Джапар Хороз и поныне служит англичанам. Не бросился, как мы, дураки, в объятия немцев.