Кое-чему Туг и должен был научить агента, именно тогда получившего кличку Каджар. Индус увез его в Пешавар, на учебную базу Интеллидженс сервис, где из курбашей делали шпионов и диверсантов. Но Каджар принадлежал к агентам особого класса, и потому его отделили от всех, оберегая пуще глаз. Кейли часто приезжал к нему, брал на прогулки по окрестностям Пешавара и, подолгу беседуя с ним, умело навязывал юноше одну мысль — его исключительность, что он выше и лучше толпы, которую почему-то называют людьми. Коллективизм, забота о других — это мораль плебеев, тормозящая развитие общества; индивидуализм — вот рычаг, двигающий прогресс. Резидент тут же оговорился: в Советском Туркменистане, куда его готовят к заброске, думают иначе, поэтому он должен досконально изучить «красную мораль». Всегда веди себя так, наставлял Кейли, словно за тобой следят. Умей молчать, не перечь начальству, поскольку это любят повсюду — и у нас, и у большевиков. Не выгляди умнее своего руководителя — такого подчиненного тоже нигде не жалуют...
Слова английского резидента падали на благодатную почву — Машат, как губка, впитывал уроки своего наставника. Кейли все больше вводил Каджара в курс его будущей жизни. Он попадет в Туркмению с «возлюбленной», выдаст себя за бедного чабана. Это произойдет через год-другой, когда несколько по-настоящему влюбленных перейдут границу и попросят у Советов убежища. Следом за ними, под шумок, уйдет со своей «женой» и он. Большевики знают, как несладко живется бедноте в феодальном Иране, и рассказы перебежчиков обычно принимают за чистую монету.
А пока ему подбирали жену — красивую, но непременно с неизлечимой болезнью, чтобы наверняка разжалобить сердобольных большевиков. Зеленым фуражкам скажет, что перешел границу ради любимой, чтобы показать ее советским врачам, излечить от недуга... Она поживет год-другой и отдаст аллаху душу. У Каджара развяжутся руки, и он, «скорбя» по жене, будет старательно учиться, работать, пробивать себе карьеру выгодной женитьбой, угодничеством — все средства хороши.
Все шло как по маслу. Только вот в легенду Каджара не входило рождение ребенка. Да и Аннагуль жила больше «отведенного» ей времени. Это нарушало планы, но пока Машат обдумывал, что предпринять, Аннагуль скончалась.
Ее смерть абсолютно не тронула его. Когда Машат по приказу Кейли собирался убить своего маленького сына, он поначалу ходил сам не свой, даже забыл об уроках Туга...
— И все же рука у вас поднялась, — перебил его Багиев. — Как вы это сделали?
— Подушкой придушил. Зина чужого ребенка не приветила бы. Ребенок мог помешать моей женитьбе.