". Таких людей он укорял прежде. Затем представляет причину, почему он не заповедует не сообщаться с такими людьми из язычников, доказывая, что это не только невозможно, но и излишне. "Ибо что мне судить и внешних?" (ст.12). Внутренними он называет христиан, а внешними – язычников, как говорит и в другом месте: "надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних" (1Тим.3:7); и в послании к Фессалоникийцам говорит то же: "не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его. Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата" (2Фес.3:14-15). Впрочем там он не представляет причины. Почему? Потому, что там он хотел ободрить, а здесь не то; там не такой грех, какой здесь; там он обличает меньший грех – праздность, а здесь – блуд и другие тягчайшие грехи. Кто будет сообщаться с язычниками, тому он не запрещает есть с ними, по той же причине. Так поступаем и мы: о детях и братьях имеем полное попечение, а о чужих заботимся не много. Но что же? Разве Павел не заботился о внешних? Заботился, но преподавал им заповеди уже тогда, когда они принимали проповедь и покорялись учению Христову; а пока они не обратились, дотоле излишне было бы говорить о заповедях Христовых тем, которые даже не знали Христа. "Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог" (1Кор.5:12-13). Чтобы из слов его: "что мне судить и внешних?" – кто-нибудь не вывел заключения, что язычники останутся безнаказанными, он указывает им на другой суд – страшный. Говорит это, чтобы устрашить внешних и вместе утешить своих, и чтобы показать, что это временное наказание избавляет от вечного и бесконечного, как и в другом месте сказал: "будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром" (1Кор.11:32); и: "истреби зло из среды себя" (Втор.17:7).
2. Он заимствовал изречение из Ветхого завета, чтобы с одной стороны внушить, что и они сами получат величайшую пользу, освободившись как бы от опасной заразы, а с другой стороны показать, что это не нововведение, а еще древним законодателем заповедано отлучать таких людей. Впрочем там было строже, а здесь снисходительнее. При этом справедливо можно спросить, почему там законодатель позволял казнить грешника и побивать камнями, а здесь не так, но ведет его к покаянию? Почему там узаконено так, а здесь иначе? По двум причинам: во-первых. потому, что новозаветные призваны к большему подвигу, следовательно имеют нужду в большем снисхождении; во-вторых, и справедливее, потому, что облегчение в наказании скорее располагает их к покаянию и исправлению, а ветхозаветных оно привело бы к большему развращению. Если они, и видя наказание своих предшественников, оставались при тех же грехах, то тем более закосневали бы в таком состоянии, если бы иные из них не былн наказываемы. Потому-то там прелюбодей и убийца немедленно предавались смерти, а здесь, если очистятся покаянием, избегают наказания. Впрочем, можно встречать и в Новом завете наказания более строгие, нежели в Ветхом, И в Ветхом более легкие, нежели в новом, откуда видно, что эти заветы сродны и принадлежат одному и тому же законодателю. Там и здесь наказания иногда вдруг следуют за преступлением, иногда спустя долгое время, а нередко не бывает и этого, но Бог удовлетворяется одним покаянием. Так в Ветхом завете Давид, совершивший прелюбодеяние и убийство, спасся покаянием, а в Новом Анания, утаивший немного из цены за имение, погиб вместе с женой. Если же в Ветхом больше примеров строгости, а в Новом – напротив, то различие такого домостроительства происходит от различия лиц. "