Егор решил, что она блефует, но, когда через пару минут громко хлопнула входная дверь, понял, что в этой битве проиграл уже он. Выбираться из нагретой кровати не хотелось, но пришлось спешно собирать манатки. Что ж он, зверь какой, чтобы женщина из-за него на улице ночевала?
Наталья сидела на крылечке. Егор присел рядом, набросил ей на плечи свою куртку, сказал шепотом:
– Лисичка, ты меня это… извини.
Она ничего не ответила, лишь зябко поежилась.
– Я на сеновал спать пойду.
А в ответ – тишина… Гордая, понимаешь ли! Типа он урод такой-разэтакий, обидел дите невинное. Она типа не хотела, а он типа заставил…
Егор решительно встал. А вот не будет он извиняться и унижаться! Да и не за что извиняться, дело молодое и вообще… Кто ж виноват, что она в его постели оказалась? А сама и виновата!..
– Спокойной ночи! – рявкнул он и направился прочь от гостевого домика.
Наталья так ничего и не ответила…
…Утро принесло с собой головную боль и чудовищное похмелье – ночные возлияния не прошли даром. Егор, не открывая глаз, потянулся. Какой дурак сказал, что спать на сеновале – исключительное удовольствие? Брехня все это! Неудобно, колко и тело затекло так, словно он спал на кирпичах, а не на сене. Да ладно бы спал, а то ведь всю ночь кувыркался. Сначала с Натальей, но это хотя бы было приятно, а потом, когда Егор перебрался на сеновал и только-только закрыл глаза, приперся Померанец…
Ночь Антоха провел с неменьшей пользой, чем он: реализовал сразу две свои внутренние потребности, и телесную, и душевную. С телесной все было более или менее понятно – продавщица сельпо не смогла устоять перед гарным городским хлопцем и после непродолжительных уговоров отдалась его страстным ласкам. А вот с душевной потребностью все было гораздо сложнее. После самоутверждения на любовном фронте Померанцу захотелось утвердиться на социальном, то бишь подраться. Что он и сделал, вызвав на дуэль лучшего вальщика леса в районе. Вальщик леса оказался жуликом и негодяем и явился на дуэль не один, а с товарищами. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Макар, обеспокоенный их долгим отсутствием, не пришел к клубу и не растащил дуэлянтов. Померанец легко отделался, хотя из его разбитого носа кровищи натекло немерено, и, не зная предыстории, можно было запросто решить, что его пытали. В общем, выспаться Егору так и не удалось. Сначала на пару с Макаром пришлось усмирять рвущегося в бой Антона, а потом еще полчаса выслушивать его пьяные завывания…
Егор открыл один глаз. В лучах утреннего солнца переливались золотом пылинки. Картинка была красивой, и он отважился открыть второй глаз. Лучше бы не открывал, потому что его чувство прекрасного тут же было осквернено видом распухшей померанцевской рожи, а в душе родилось неконтролируемое желание наподдать товарищу по почкам.