С тем он поднялся на второй этаж и отпер дверь.
— Мама?
— Да, Алик.
— Что случилось?
Алей опёрся на подлокотник дивана, прижимая к уху телефонную трубку. Окно комнаты выходило на северо-восток: по утрам оно ловило солнечные лучи, но вечер в квартире наступал раньше срока. На улице было ещё светлым-светло, а в доме уже смерклось, впору зажигать лампу.
— Что случилось? — недоумённо повторила Весела. — Алик?
— Что с Иней?
— Иня гуляет.
— С Комаровым?
— Да, он всегда с ним гуляет…
— Мама, я только что встретил Лёню. Он сказал, что Иня второй день не ходит гулять. Расскажи мне, пожалуйста, что случилось.
— Ничего не случилось, Алик, — сухо ответила та.
— Хорошо, — Алей заговорил медленнее, стараясь, чтобы голос звучал ровно и благожелательно: — Позови, пожалуйста, Иню.
— Он в ванной.
Алей беззвучно вздохнул, помолчал и твёрдо спросил:
— Мама, это правда, что Лев Ночин его обрил налысо?
— Алик, у тебя такой голос, как будто это какая-то трагедия.
«…в другой класс… другую фамилию», снова пронеслось в голове; Алей скрипнул зубами.
— Мама, неужели ты не понимаешь?! — понизив голос, спросил он. — Ине уже не пять лет. Он взрослый парень. Он не кукла! Он сам имеет право решать такие вещи. Почему ты позволила, чтобы его заставили?
— Алик… — Весела вздохнула, — это ты не понимаешь. Пожалуйста, давай не будем ссориться.
— Мы разве ссоримся, мама?
Трубка помолчала.
— Алик… — беспомощно повторила она.
Ему показалось, что у мамы глаза на мокром месте, и сердце сжалось, но Весела продолжила ровным, только немного печальным голосом:
— Сына… я не хотела тебе говорить такие слова, но придётся, видать… Ты уже взрослый. Ты помнишь папу. А Иня — маленький, он папу… родного папу только на фотографиях видел. Мальчику нужен отец, образец для подражания…
— Который обращается с ним как с…
— Послушай меня, Алик. Мы с тобой разъехались. Мы ведь всё с тобой обсудили, ты был «за». У тебя теперь своя, взрослая жизнь, а у нас с Инеем — новая семья. Мы строим новую семью — Лёва, я, Иня. Не надо вмешиваться. Не вмешивайся, пожалуйста, Алик.
Алей так сжал трубку, что пальцы онемели. Он медленно вдохнул и выдохнул, переложил телефон из руки в руку.
— Мама, ты хочешь сказать, что это не моё дело?
— Нет, конечно… то есть…
— Иней — мой брат, — процедил Алей; его начало мелко трясти от нервного напряжения, дыхание участилось. — Родной брат. Он мне роднее, чем Шишову, мама. Я его растил вместе с тобой, пелёнки ему менял, кашкой кормил. Ему десять лет, он взрослый парень, и теперь твой Шишов начинает его воспитывать? У него своих детей нет, что он может понимать?!