Папа-Комаров вышел на крыльцо. За ним просеменила заведующая, старая крашеная блондинка.
— Так ведь девочки… — донеслось до Алея, — устают они, пятнадцать часов на ногах…
— Этих девочек, — тихо ответил папа-Комаров, — пятачок пучок. За хамство увольняем. Передайте девочкам.
Заведующая заулыбалась и закивала.
— Ещё тест-покупателей буду присылать, — предупредил Комаров. Потом заметил подходящего Алея и едва заметно кивнул. Нищий студент, бывший репетитор Клёна, «здравствуйте» не заслуживал.
— Здравствуйте, — сказал Алей в спину Комарову.
Комаров сел в машину и уехал.
Он был такой же рыжий, голубоглазый и курносый, как Лёнька, — вернее, конечно, это Лёнька пошёл в отца. Но характером Лёнька пошёл непонятно в кого. Когда Алей приходил к Комаровым работать, мать Лёньки, роскошная подтянутая красавица, держалась ещё высокомерней, чем Комаров-старший.
С лица завмага пропала приклеенная улыбка. Накрашенный её рот неприятно перекосился, и она скрылась.
Алей вздохнул и шагнул к крыльцу.
Из магазина вышла девушка.
Высокая, ладная, с толстой русой косой, она напоминала Царевну-Лебедь из старого фильма, и двигалась под стать — как плыла. Тяжёлые сумки она несла не без труда — напряжённо разводила руки в стороны, балансируя на острых каблуках. «Коромысло. — Алей улыбнулся. — Коромысла не хватает…» Девушка медлительно, осторожничая, спустилась по крутым ступенькам.
Тогда Алей окликнул её:
— Ляна!
Поляна обернулась и ахнула.
Круглое нежное лицо её залилось румянцем, руки дрогнули. Поставив сумки прямо на землю, она прижала ладони к щекам и вскрикнула:
— Алечка!
Алей приветственно поднял руку. Он немного недоумевал.
— Алечка! — полушёпотом повторила Поляна.
И кинулась к нему на подворачивающихся каблуках.
Пышногрудая, крутобедрая, она чуть не снесла его с ног, с разбегу кинувшись ему на шею.
— Алечка, Алечка, миленький, — частила она, чуть не плача от счастья, — получилось, получилось, всё как ты говорил вышло! Всё правда! Спасибо-спасибо-спасибо тебе, как же мне тебя благодарить!..
— Что? — испуганно вымолвил Алей.
— Ты самый лучший на свете друг!
— Ляна, да объясни же…
Поляна крепко поцеловала его в щеку, чуть отстранилась и вытерла навернувшиеся слёзы.
— Алечка, — хрипловато сказала она. — Как ты сказал — так и вышло! Уже всё случилось! Понимаешь? Уже!! — и она, не силах сдержаться, подпрыгнула на месте и снова стиснула его в объятиях.
— Ляна! — он оторопело смеялся. — Задушишь!
— Задушу-задушу от радости! Алечка, как же мне тебя благодарить? Это так… это так чудесно! Я когда мечтала — даже не мечтала, чтобы так чудесно было!