Он ходил от окна к постели, отшвыривая ногой мешавший ему табурет, снова ставил его в центр одрины и злился на себя за свою неприкаянность. Нет, нет, никаких сомнений не должно быть! Не может быть! Он теперь же у себя в селении уничтожит улицу иудеев. Это они, они во всем виноваты! Их не видно и не слышно, но все в них нуждаются; лучший товар - у них, но кто слышал хоть раз, о чем молит иудей своего Бога? Никто! Предатели! Встретятся - кланяются низко, на вопросы отвечают словоохотливо, всегда угодливы, терпеливы, во всем и всегда умелы, а в душе?! Никогда у них на языке не бывает того, что происходит в душе. "Ну и народ!.. Сильный народ! вдруг сделал вывод князь и, ошеломленный, застыл на месте. - А когда они появились у нас?.. Давно!.. Отец говорил - задолго до появления свеев. Смиренны, сметливы, хорошие купцы и мореходы... С великим городом Волином связь держали... А мой дед по линии матери... кем был? - с испугом вдруг спросил самого себя князь и облегченно вздохнул: - Нет, он был свеем. Да-да, он из рода северных готов... - Рюрик вытер пот со лба, - Так как же быть?.. - прошептал он и сел на табурет. Рванул ворот рубахи - зазвенела тяжелая серебряная цепь... - Нет, мериться силой с их Богом он не будет. Он просто забудет о нем, и все! Нет никакого Иогве! И нет никакого Христа! Есть только Свя-то-вит! И все! Но если так будет угодно Святовиту, то мы померимся силой! - зловеще изрек Рюрик и недобро усмехнулся. - Не подвел бы Юббе! Вот дело, угодное Святовиту!.."
В это время во дворе княжеского дома что-то произошло. Но Рюрик не стал вслушиваться. Он всем своим существом почувствовал, что там, во дворе, все успокоилось и успокоилось так, как бывает, когда собираются все его приближенные - военачальники, их жены и дети, чтобы послушать песни Хетты.
Так и есть. Вот раздались мелодичные, такие родные и теплые звуки кантеле, и что-то встрепенулось в душе князя. Он почувствовал, что злость и неуемность не исчезли, но переместились в те далекие закоулки его души, о которых он боялся и думать. Он сам поразился этой неприятной новости, но понял, что груз его души теперь не просто тяжел, а еще и неразрешим. "Неужели так будет тянуться всю жизнь? Помоги, Святовит!" - чуть слышно прошептал князь и встал с табурета.
Рюрик подошел к окну и вгляделся в происходящее на поляне. Там полукругом сидели дружинники и слушали пение его второй жены. Хетта не звала его и пела не о нем. Он это знал. Она пела о смелом соколе, о соколятах, еще не умеющих летать... И пусть поет... Вот если бы Руцина!.. Все знали, что сердцем Рюрика владеет только она. Идти к ней прямо сейчас?.. Можно, но нет сил...