С наступлением зимы военные действия поутихли. К Рождеству через мои карантинные избы прошло уже около сорока тысяч душ беженцев, рассказывающих страшные истории о зверствах клятых «латинян». И страна глухо заворчала, косясь на своего государя, который допускает такое. Но по весне в войну вмешался еще один фактор – османы…
Над лагерем хрипло, с переливами запели горны. Стрельцы и драгуны, до сего момента группками кучкующиеся вокруг костров, повинуясь командам сержантов и капралов, с кусками мыла в руках и полотенцами на шее начали неторопливо выстраиваться в колонны перед титанами с кипяченой водой. Кашевары у ротных полевых кухонь, курившихся аппетитным дымком, заканчивали нарезать хлеб, доставленный утром из походных пекарен. А от рогаток под барабанный бой подходили колонны только что смененных дежурных рот, сменщики которых пообедали раньше. Можно сказать – вместе со мной… Около титанов с водой со строгим видом стояли ротные лекари, кои являлись все теми же обычными рядовыми, токмо обученными полковыми лекарями. Эти же были все поголовно из дохтуров государевых лечебниц и прибыли в войска со своим набором лекарств и комплектом хирургических инструментов, тремя учениками и… дистилляционной установкой. На непременной спиртовой дезинфекции как инструментов, так и ран настоял именно я, но у дохтуров на это особенных возражений не было. Тем более что наличие дистилляторов мгновенно поставило их в несколько привилегированное положение. За лишнюю чарку бойцы готовы были для дохтура в лепешку расшибиться. Что породило некоторые злоупотребления и вынудило применять меры. После публичного разжалования трех капралов, одного сержанта и одного лейтенанта, а также порку шести десятков рядовых (невзирая на сословные различия) и перевода злополучного дохтура в лекарский чин с заменой его вновь присланным коллегой из его лечебницы – злоупотребления мгновенно прекратились. И даже лишние чарки за помощь в обустройстве начали выделяться с большой опаской… У Мишки, судя по его донесениям, дело обстояло еще спокойнее. Он ограничился одним сержантом и одним дохтуром…
Все это – наличие полевых кухонь, использование для питья и мытья рук строго кипяченой воды, а также неукоснительное соблюдение правил личной и общей гигиены – позволило свести небоевые потери, являвшиеся настоящим бичом воюющих армий, к исчезающее малой величине. Нет, животом мои воины иногда маялись, но ни во что существенное это так и не переросло… К тому же где-то с год назад один из дохтуров, Еремей Панин, изобрел «велику травяну настойку» – нечто вроде бальзама на трех десятках трав, существенно укреплявшую пищеварение, суставы и, как я подозревал, иммунитет. Поэтому я после апробации велел наградить дохтура ста рублями, наладить массовое производство сей настойки и ввести ее в суточную норму довольствия в размере чарки на душу. С утра и вечером солдату полагался неполный шкалик