— Медленно идет, — сказал он.
— Но это единственный способ, — произнес голос позади него.
Маккой повернулся и увидел доктора Альфреда Грумера, стоящего в пещере. Он был высоким, с длинными руками и ногами, карикатурно худым, с седеющей вандейковской бородкой, обрамляющей тонкие, как ниточка, губы. Грумер был местным экспертом раскопок, обладающим степенью в истории искусств Университета Хайдельберга. Маккой познакомился с Грумером три года назад во время своей прошлой экспедиции в рудники Гарц. Этот человек обладал знаниями эксперта и был жаден, два качества, которыми он не только восхищался, но и которые искал в своих деловых партнерах.
— У нас кончается время, — сказал Маккой.
Грумер подошел ближе.
— У нас есть еще четыре недели согласно разрешению. Мы пробьемся.
— Если есть к чему пробиваться.
— Там есть пустое пространство. Звуки радара подтверждают это.
— Но как, черт возьми, далеко в этой скале?
— Трудно сказать. Но там что-то есть.
— И как это туда попало? Вы сказали, что звуки радара подтвердили наличие множественных металлических объектов значительного размера.
Он махнул рукой назад в сторону светильников:
— Эта шахта едва вмещает троих людей.
Тонкая усмешка пробежала по лицу Грумера:
— Вы предполагаете, что это единственный вход?
— А вы предполагаете, что я бездонный денежный мешок?
Рабочие поменяли сверла и начали сверлить новые отверстия. Маккой отошел назад в шахту, за светильники, где было прохладнее и тише. Грумер последовал за ним.
— Если мы не достигнем каких-либо результатов до завтра, к черту это сверление. Взорвем динамитом.
— В нашем разрешении другие требования.
Маккой пробежался рукой по своим влажным черным волосам.
— К черту разрешение. Нам нужны результаты, и быстро. У меня команда телевизионщиков ждет в городе, это стоит мне две тысячи в день. А у этих толстозадых бюрократов в Бонне нет кучи инвесторов, которые прилетят сюда завтра и захотят увидеть найденные ценности.
— Это нельзя брать штурмом, — сказал Грумер. — Не говоря уже о том, что ждет нас за этой скалой.
— Там, должно быть, большая пещера.
— Там она и есть. И в ней есть кое-что.
Он смягчил свой тон. Вины Грумера не было в том, что раскопки продвигались так медленно.
— И от этого чего-то у нашего радара был множественный оргазм, а?
Грумер улыбнулся:
— Это поэтическая форма.
— Вы лучше надейтесь на это, или нас обоих поимеют.
— Немецкое слово, обозначающее пещеру, — Hohle, — сказал Грумер. — Ад обозначается словом Holle. Я всегда думал, что это сходство не без определенного смысла.
— Как, черт побери, интересно, Грумер. Но эти сантименты сейчас немного не вовремя, если вы улавливаете мою мысль.