Он с трудом вошел в дом. Не прошло и нескольких минут, как задняя дверь распахнулась и в кухню ворвались двое его внуков. Они никогда не стучали, а он никогда не запирал дверь. Бренту было семь, Марле шесть. Они обняли его. За ними вошла Рейчел.
— Дедушка, дедушка, где Люси? — спросила Марла.
— Спит в своей конуре. Где же еще? — Дворняжка пришла к нему во двор четыре года назад, да так и осталась.
Дети помчались к парадному входу.
Рейчел открыла холодильник и нашла кувшин чая со льдом.
— Ты немного растрогался в суде.
— Я знаю, что наболтал лишнего. Но я думал о своем отце. Жаль, что ты не знала его. Он каждый день работал в поле. Был верноподданным русского царя. Верным до конца. Ненавидел коммунистов. — Петр помолчал. — Я подумал о том, что у меня нет даже его фотографии.
— Но ты вернул себе его фамилию.
— И я благодарю тебя за это, моя дорогая. Ты узнала, где был Пол?
— Моя секретарь проверила. Он застрял в суде по делу о завещании и не смог прийти.
— Как у него дела?
Она отпила чаю.
— Нормально, я думаю.
Он изучающе посмотрел на дочь. Она была так похожа на свою мать. Жемчужно-белая кожа, красивые каштановые волосы, внимательные карие глаза создавали располагающий образ современной деловой женщины. И умной. Возможно, даже слишком умной.
— Как ты? — спросил он.
— Справляюсь. Как всегда.
— Ты уверена, дочка?
Он стал замечать перемены недавно. Она, казалось, плыла по течению, стала чуть более рассеянной и хрупкой. Появилась нерешительность по отношению к жизни, которая его беспокоила.
— Не волнуйся обо мне, папа. Со мной все будет в порядке.
— Все еще нет претендентов? — Петр знал, что у нее не было мужчин все эти три года после развода.
— Как будто у меня есть время. Я только работаю и пасу тех двоих за дверью. Не говоря уж о тебе.
Он должен был сказать это:
— Я беспокоюсь за тебя.
— Не надо, папа.
Но она смотрела в сторону. Возможно, она не была так уверена в себе, как прежде.
— Плохо стариться в одиночестве.
Рейчел, казалось, не поняла намека.
— Ты не одинок.
— Я говорю не о себе, и ты знаешь это.
Она подвинулась к раковине и сполоснула стакан. Петр решил не давить на нее и включил телевизор. Телевизор был настроен на канал Си-эн-эн, повторяли утренний выпуск новостей. Он приглушил звук и почувствовал, что обязан сказать это:
— Развод — это неправильно.
Рейчел бросила на него один из своих коронных ледяных взглядов:
— Будешь читать мне лекцию?
— Умерь свою гордость. Попробуй начать сначала.
— Пол не хочет этого.
Они пристально смотрели друг на друга.
— Вы оба слишком горды. Подумайте о моих внуках.