— Вы и сейчас по уши в дерьме, — сказал Пол.
Маккой покачал головой:
— Подумайте, Катлер. Здесь что-то происходит. Это не просто пустая площадка. Эту пещеру не должны были найти. Мы случайно наткнулись на нее благодаря современным технологиям. Теперь кто-то очень интересуется тем, что мы делаем, и они также весьма живо интересовались тем, что знали Петр Борисов и Макаров. Настолько живо, что пошли на их убийство. Может, они в той же степени интересовались и вашими родителями?
Пол зло посмотрел на Маккоя.
— Долинский рассказал мне о множестве людей, которые погибли, разыскивая янтарь. Это тянется с момента окончания войны. Целая галерея призраков. Сама эта комната уже давно превратилась в призрак, в погоне за которым уже погибло и продолжает погибать столько людей.
Пол не стал с этим спорить. Маккой был прав. Что-то странное определенно происходило, и оно связано с Янтарной комнатой. Что это могло быть? Слишком много совпадений…
— Предположим, что вы правы, что мы будем делать теперь? — спросила в конце концов Рейчел голосом, в котором появилось смирение.
Маккой не замедлил с ответом:
— Я поеду в Чешскую Республику и поговорю с Эрнстом Лорингом. Я думаю, настало время, чтобы кто-то это сделал.
— Мы тоже едем, — заявил Пол.
— Мы едем? — удивилась Рейчел.
— Ты была чертовски права. Твой отец и, возможно, мои родители погибли из-за этого. Теперь мы зашли слишком далеко. Я хочу закончить это дело.
Во взгляде Рейчел сквозило любопытство. Неужели она обнаружила в нем что-то новое? Нечто, чего она никогда не замечала раньше. Решимость, которая скрывалась под глубоким покровом контролируемого спокойствия. Возможно, он открыл в себе что-то новое? Опыт предыдущей ночи дал ему хорошую встряску. Погоня, когда он и Рейчел убегали от Кнолля. Ужас, когда они висели на балконе в ста футах от черной немецкой реки. Им повезло, что они отделались всего парой шишек на голове. Но теперь он был полон решимости узнать, почему погибли Петр Борисов, его родители и Макаров.
— Пол, — сказала Рейчел, — я не хочу, чтобы прошлая ночь повторилась. Это глупо. У нас двое детей. Вспомни, что ты пытался сказать мне на прошлой неделе в Вартберге. Теперь я согласна с тобой. Давай поедем домой.
Его взгляд пронзил ее насквозь.
— Поезжай. Я тебя не держу.
Резкость тона и быстрота его собственного ответа пробудили бурю воспоминаний. Он вспомнил, как сказал ей те же слова три года назад, когда она заявила, что подает на развод. Тогда это была бравада. Слова, сказанные сгоряча. Чтобы доказать что-то ей и самому себе. На этот раз эти слова значили больше. Он собирался в Чехию, а она могла ехать либо с ним, либо домой к детям. Ему действительно было все равно.