— Ага, тебе сюда вход закрыт. А теперь уебывай. — Она встала и показала дряблой белой рукой туда, откуда пробивался уличный свет.
— Закрыт? Это еще почему?
— Потому. Закрыт. Я, блядь, сто раз повторять не буду…
— Погодь, погодь. А почему закрыт-то? Я тут не был уже…
Но, знаете что, она была права. И вход мне запретили как раз, когда меня уже начало тошнить от этого зала, так что я пошел дальше и напрочь про это забыл.
— Ах это, — говорю. — Неужто ты хочешь сказать, что вход для меня все еще закрыт из-за того случая?
— Да нет, что ты, Блэйк. Я тебе целый час талдычу, чтобы ты уебывал, просто так, по приколу. Если тебе закрыли вход, — проговорила она таким громким голосом, что я отшатнулся от ее будки, а ну как развалится, — он для тебя закрыт.
— Да ладно те, Сэн. Я, Легс и Фин, мы… Хе-хе. Мы… — теперь я все как следует вспомнил.
— Перевернули пинбол. Да, я это помню, бля.
— Но мы ж в хлам были. Ну че ты прикалываешь…
— А то я не в курсе. Весь ковер заблевали. А теперь…
— И ваще это не я блевал, насколько я помню. Это…
— Ну вот, бля, началось — теперь будешь валить на покойника, да? Очень удобно, правда?
— Что? Да не, я…
— Все, заткнись, а то закричу. Насколько я знаю, это сделал ты. И все остальное тоже. А теперь уебывай, тебе вход воспрещен.
Это было ни хуя не честно. На самом-то деле все это натворил Фин. Он тогда совсем слетал с катушек от бухла, впрочем, все правильно, мы ж тогда еще пацанами были. Но друзья всегда вместе, даже если один из них уебок, а второй оказывается мудаком. Так что выгнали нас втроем. Но я ни хуя не собирался объяснять все это Жирной Сандре. Вместо этого вытащил бумажник и начал в нем копаться, так, чтобы она не видела содержимого.
— Сколько? — спросил я, глядя прямо ей в глаза. Она пялилась на мой бумажник и облизывала губы.
— А сколько есть? — спросила она вдруг совершенно нормальным голосом.
На самом деле в бумажнике было шесть старых букмекерских квитанций, пара бумажек с телефонами телок, фотография моей “Капри”, когда я ее только купил, и пятерка. А пятерку она не получит. Зарплата только завтра, а какие-то бабки всегда должны быть при себе.
— Пятьдесят. Нормально?
— Ну да. — Улыбка у нее вышла почти красивой. Ну, если крепко закрыть глаза, может такой показаться, да. — Ну… — выдавила она, придя в себя и опустив уголки рта. — Если это все, что ты можешь себе позволить…
Я выудил из кармана 50 пенсов и положил перед ней. Потом послал ей воздушный поцелуй и двинул дальше. Она принялась орать как резаная, но я на это просто забил. Пора завязывать страдать фигней и сосредоточиться на работе.