Джим подошел ко мне по дороге в сортир.
— Ты чего?
— Я не смогу.
Джим сходил в сортир, потом отнес свое пиво на барную стойку, подошел ко мне, молча взял тряпку и принялся мыть жалюзи.
— Джим, не надо. Оставь.
Я сходил к бару за очередной порцией виски, а когда вернулся в банкетный зал, одна из девчонок снимала жалюзи со второго окна.
— Осторожнее, не порежься, — сказал я.
Потом подошли еще несколько человек. Среди них была и Элен. Мы все драили жалюзи, о чем-то болтали, смеялись. И уже очень скоро почти все посетители бара переместились в банкетный зал. Я хлопнул еще пару виски. Наконец все три жалюзи были вымыты, собраны и развешаны по местам. Они буквально сияли, чуть ли не искрились. Пришел Малыш Билли.
— По идее, я могу не платить.
— Работа закончена.
— Но ты делал ее не один.
— Билли, не мелочись, — сказал кто-то.
Билли дал мне пять баксов. Мы все дружно вернулись в бар, и я бросил пятерку на стойку.
— Томми, налей-ка всем виски. Ну и мне тоже.
Томми разлил по стаканам виски и взял со стойки пятерку.
— С тебя еще три пятнадцать.
— Запиши на мой счет.
— Хорошо. У тебя как фамилия?
— Чинаски.
— Знаешь анекдот про поляка, который пошел в сортир во дворе?
— Знаю.
Я пил до закрытия, меня угощали буквально все. Добив последний стакан, я оглядел бар. Элен смылась, ее нигде не было. Она меня обманула.
«Испугалась, — подумал я, — все они, суки, боятся большого и толстого крепкого хуя…»
Я вышел из бара и побрел домой. Луна ярко сияла на небе. Мои шаги разносились эхом по всей пустой улице, и звук получался таким, как будто следом за мной кто-то идет. Я оглянулся. Никого не было. Я ошибся.
Когда я приехал в Сент-Луис, там было холодно. Собирался снег. Я нашел себе комнату в симпатичном и чистом месте, на втором этаже. Был ранний вечер, и у меня случился очередной приступ депрессии, так что я лег спать пораньше и даже сумел заснуть.
Утром, когда я проснулся, был жуткий холод. Меня бил озноб. Я встал с кровати и увидел, что одно из окон распахнуто настежь. Я закрыл окно и снова лег. Меня подташнивало. Я кое-как задремал, проспал еще часик, проснулся. Встал, оделся, добежал до уборной, и меня стошнило. Потом я разделся и снова лег. В дверь постучали. Я не ответил. В дверь продолжали стучать.
— Да? — сказал я.
— Ты там как, нормально?
— Нормально.
— Можно войти?
— Входите.
Вошли две девчонки. Одна была чуть полновата, но вполне ничего. Чистенькая, румяная, в розовом платье в цветочек. С добрым открытым лицом. Вторая носила широкий, облегающий талию пояс, который подчеркивал ее потрясающую фигуру. У нее были длинные темные волосы, стройные ноги и аккуратный изящный носик. Высокие каблуки, белая блузка с глубоким вырезом. Карие глаза, очень темные, почти черные. Она смотрела на меня, и в ее глазах плясали смешинки.