– Конечно, солнышко мое, – погладила меня по голове мама, но ее поддакивающая интонация поразительно напоминала полное несогласие, – без культурной базы руки в мозоли не сотрешь, да и лицо до наждака не обветришь.
– Зачем ты так? – насупился отец.
Было заметно, что он пожалел о разговоре, который не мог закончиться ничем иным, кроме обвинительного вердикта в его же адрес. Свыкшись за годы своей челночной эпопеи с равнодушным спокойствием супруга, мама редко выходила из себя, но, даже сорвавшись, умело сдерживала гнев, отчего ее обвинения даже выглядели надуманно.
– Отчего же, я не против, – судя по тому, что мамины пальцы завели круговерть в районе моей макушки, ее мысли были заняты отнюдь не массажем. – Филфак так филфак. Все правильно – Достоевский, Ахматова, Солженицын. Потом школа с зарплатой в половину прожиточного минимума и, как следствие, вещевой рынок. Хотя, знаешь, доча? – она не больно вцепилась мне в волосы и посмотрела в глаза, – ты молодая и, скажу честно, красивая, так что сможешь выбирать – рынок или панель.
– Анна, – скорее с мольбой, чем с упреком произнес отец.
– Федя, ничего не говори, не надо, – так же спокойно перебила мать. – Династические традиции – это прекрасно. Только вот уверен ли ты, что Ксюша продолжит славную филологическую линию матери? Да и есть ли она, это линия, Федор? Какое отношение к языковедению имеет реализатор на рынке, а?
- Анна, – повторил, уже безнадежно, папа.
- Ох, Федор, Федор, – вздохнула мама, – хочешь дочери добра – найди богатого жениха.
- Между прочим, – оживился отец, – как раз на мечтательных и начитанных мужики больше всего и клюют.
- Разве что некоторые долбоебы, – осадила мама и оглядела отца с головы до ног.
- Анна, – испуганно вытаращился он.
- А от тебя, – мама снова повернулась ко мне, – подобных слов чтобы я не слышала. По крайне мере, пока не прочтешь половину русской классики. Начать, так уж и быть, разрешаю с «Лолиты».
Маме было неловко, и она все обратила в шутку. На самом-то деле читала я всегда, и не только небрежно спрятанные документы. Уже некуда было пристраивать книжные полки, поэтому книги, словно тараканы, расползались по всей квартире и даже вытеснили из гардероба перекочевавшие на балкон одеяла и пледы. Набокова, кстати, мы получили по подписке на закате советской эпохи – черный четырехтомник с «Машенькой», «Приглашением на казнь», «Даром» и другими замечательными вещами, но, увы без «Лолиты», которую мама приобрела через пару лет отдельной книгой.
Неудивительно, что литературные сливки были мною впитаны с детства, а кое-что, кажется, и с молоком матери. Помню, как потрясла меня сцена обеда деда Щукаря из никогда не читанной мною «Поднятой целины». Вернее, не сама сцена, а рассказ матери о ней, ведь еще до кульминации я угадала, что в котле Щукаря никакие на раки, а донские лягушки. Тогда-то я впервые и решила, что знание литературных сюжетов может передаваться по наследству, хотя, случись подобное сейчас, подумала бы, что слышала эту историю от кого-то раньше или, возможно, видела фильм.