Только одно омрачало ее счастье: муж все еще не доверял ей. Недоброжелательство Эдмунда тревожило ее теперь, когда она каждую ночь раскрывала свою душу Уильяму, даже больше, чем прежде.
— Уильям, ты никогда не рассказывал мне о своей семье и доме на севере, — сказала она как-то, когда они лежали в кровати.
Они, как всегда, рано отправились спать и занялись любовью. В это летнее время небо еще оставалось достаточно светлым, чтобы она могла видеть лицо мужа.
Кэтрин решила, что если он поделится с ней своим секретом, она расскажет ему о поведении Эдмунда. Ей нужно было быть уверенной, что он ей поверит.
Она приподнялась на локте и положила голову на его голую грудь.
— Я хочу знать все.
— Все? — Он поиграл бровями, пытаясь отшутиться. — И обо всех женщинах?
Она сощурила глаза.
— Только о безобразных.
Он засмеялся и поцеловал ее.
— Перестань! — вставила она между поцелуями. — Ты стараешься меня отвлечь.
Он перевернул ее на спину, его мужественность упиралась ей в бедро.
— Скажи мне, что у меня хорошо получается.
Он покрыл поцелуями ее шею. И она полностью отдалась поцелуям.
Но она не забыла про свой вопрос. Утром, когда он хотел встать с постели, она схватила его за руку:
— Почему ты не хочешь мне рассказать?
— Рассказать что?
Он притворился, что не понимает.
— О твоей семье.
— Ты будешь продолжать терзать меня вопросами, женщина?
Уязвленная, она выпустила его руку и замолчала.
Уильям начал одеваться. Молчание тяготило, но она не собиралась его нарушать. Уильям взял сапоги и сел, чтобы натянуть их.
— Ладно, Кэтрин.
Он глубоко вздохнул, не пытаясь скрыть недовольства.
Он натянул один сапог.
— Как большинство мальчиков, меня рано отправили обучаться. — Он натянул второй сапог. — Может быть, раньше, чем других.
Он встал и взял со стула ремень.
— Я никогда не был близок с членами своей, семьи. Кроме Джона.
Она заметила, что при упоминании о Джоне его голос изменился.
— Он был моим сводным братом, моложе меня на три года, — сказал Уильям, надевая меч. — Джон умер. Без него на севере для меня не осталось ничего и никого.
— А твои отец и мать? Они живы?
Уильям взял с сундука кожаные перчатки для верховой езды, с вечера оставленные там Томасом.
— Это все, что ты скажешь мне на прощание, Кэтрин? Мои люди ждут меня.
— О, ты же едешь в Херефорд! — воскликнула она, прижав ко рту ладонь. — Я совсем забыла.
Он должен был встретиться с другими лордами пограничной полосы и предполагал отсутствовать по крайней мере четыре дня. Она вскочила с кровати и бросилась в его объятия. Голая кожа соприкоснулась с грубой тканью его одежды.