Автор. Ты что, забыла? Я всегда говорил, что ты похожа на мою мать.
Наталья. Ну, видимо, поэтому мы и разошлись. Я с ужасом замечаю, как Игнат становится все больше похожим на тебя.
Автор. Да? А почему же с ужасом?
Наталья. Видишь ли, Алексей Александрович, мы с тобой никогда не могли по-человечески разговаривать.
Автор. Даже когда я просто вспоминаю! И детство, и мать, то у матери почему-то всегда твое лицо… …Кстати, я знаю почему. Жалко вас обеих одинаково. И тебя, и ее.
Наталья (обиженно). Почему жалко?
В дверях, со стаканом вина в руках появляется Игнат.
Автор. Игнат, не валяй дурака. Поставь стакан на место. (Наталье.) Ты что-то хотела сказать?..
Наталья. А ты ни с кем не сможешь жить нормально.
Автор. Вполне возможно.
Наталья. Не обижайся. Ты просто почему-то убежден, что сам факт твоего существования рядом должен всех осчастливить. Ты только требуешь…
Автор. Ну это, наверное, потому, что меня женщины воспитывали. Кстати, если не хочешь, чтобы Игнат стал таким же, как я, выходи скорей замуж.
Наталья. За кого?
Автор. Ну, это уж я не знаю, за кого. Или отдай Игната мне.
Наталья. Ты почему с матерью не помирился до сих пор? Ведь ты же виноват.
Автор. Я? Виноват? В чем? В том, что она внушила себе, что лучше меня знает, как мне жить? Или что, в конце концов, может сделать меня счастливым?
Наталья (саркастически улыбаясь). Тебя? Счастливым?
Автор. Ну, во всяком случае, что касается матери и меня, то я острей все это чувствую, чем ты со стороны.
Наталья. Что, что, что? Что ты чувствуешь острей?!
Автор. А то, что мы удаляемся друг от друга и что я ничего не смогу с этим сделать. (Пауза.) Слушай, Наталья, я сейчас должен буду уйти.
Наталья. Хорошо, ладно. Я вот о чем тебя попросить хотела. У нас сейчас в квартире ремонт. Игнат очень хочет с тобой пожить неделю. Как ты на это смотришь?
Автор. Ну, конечно, с удовольствием. Буду очень рад.
Наталья усмехается.
Мы идем по скользким и твердым тропинкам. Ноги мои в постоянных цыпках и невыносимо чешутся. Тропинки бегут рядом среди высокой крапивы, запутанной в паутину с прилипшими к ней листьями облетающей черёмухи. По соседней тропке, сложив руки на животе и прижав локти, идет моя мать. Время от времени она беспокойно поглядывает в мою сторону. Над нами тучей носятся комары. Мы выходим на вытоптанный скотиной выгон. Сгорбленная старуха в намокшем ватнике ковыляет к деревне, погоняя взбрыкивающего телка. Мать спрашивает у нее дорогу. Старуха суетливо проводит ладонью под платком и с интересом оглядывает нас с головы до ног. Ее маленькое лицо с живыми глазками забурело от солнца, и только глубокие морщины остались белыми.