Желто-красное «такси», которое мне предоставили, внешне выглядело как обычный «опель», но, видимо, на нем стоил форсированный двигатель. Полиция вообще здорово потрудилась над этой машиной. Она была снабжена сиреной, мигалкой, обычной для полицейских машин, и светящимся «стоп-знаком». Под передним пассажирским сидением лежали веревки, пакеты для оказания первой помощи и баллоны со слезоточивым газом. В надверных карманах — Наручники с ключами. Что хранилось в багажнике — одному Богу известно. Да я и не интересовался. Мне требовалась скоростная машина, и я ее получил.
Я остановился в запрещенном для стоянки месте, возле ночного клуба «Балинова», прямо напротив постового полицейского. Тот почти незаметно кивнул и удалился размеренным шагом — он узнал полицейское такси с первого взгляда и не собирался объяснять возмущенным горожанам, почему одному из таксистов сходит с рук то, за что остальные получали квитанцию о штрафе.
Я вышел, запер машину и отправился ко входу в клуб, Над выходом вспыхивала и гасла неоновая вывеска и пара неоновых танцовщиц исполняла гавайский танец хула-хула, хотя я совершенно не улавливал связи между Индонезией и Гавайскими островами. Можно предположить, что это танцовщицы с острова Бали, но тогда возникал вопрос, почему они одеты, или, скорее, раздеты, на гавайский лад? По обе стороны от входной двери красовались витрины, в которых иллюстрировалось с помощью весьма недвусмысленных картинок, какие культурные наслаждения можно получить в этом клубе. Сведущие люди угадывали за этими картинками даже нечто большее. Молодые девушки, изображенные находчивым художником лишь в серьгах и браслетах, казались почти неприлично разодетыми. Однако меня больше заинтересовала физиономия кофейного цвета, смотревшая в упор из отражения в стекле. Если бы я не был уверен, что это я сам, я бы себя не узнал.
Я вошел в клуб.
Клуб «Балинова», согласно лучшей из проверенных временем традиций, представлял собой маленький зал — душный, прокуренный и насыщенный неописуемым благовонием, главным ингредиентом которого, казалось, был запах жженой резины. Предполагалось, вероятно, что этот аромат настроит клиентов на соответствующий лад для получения максимума удовольствий от ожидаемых развлечений, но реальный эффект оборачивался параличом обоняния, наступавшем буквально через несколько секунд. Сквозь плавающие под потолком облака дыма едва пробивался намеренно приглушенный свет, и лишь одно место выхватывал ослепительный луч прожектора — сцену, которая, опять-таки согласно стандарту, была вовсе не сценой, а крохотной круглой танцевальной площадкой в центре зала.