– Илья! Илья! – всполошилась Настя. – Да что ж ты делаешь?! Дэвлалэ, стыд какой, там же Варька… Она девка, ей нельзя… Илья, уймись!!!
– Моя Настька… – шептал он, задыхаясь, неловко целуя ее губы, лицо, руки, грудь в разорванном вырезе. – Моя, господи, моя…
– Твоя, твоя, кто отнимает…
– Пусть попробуют только! Убью! Всех убью! Ты меня любишь? Ну, скажи, не ври только, любишь?!
– Люблю, люблю, успокойся, ради бога… Дождись ночи, бессовестный, нельзя же так…
Варька снаружи недоверчиво прислушалась к возне в скрипящей и ходящей из стороны в сторону кибитке, нахмурилась. С сердцем сплюнула в пыль. Неожиданно широко улыбнулась и запела – во весь голос, заглушив звенящего под облаками жаворонка:
– Ай, мои кони, да пасутся, ромалэ, в чистом по-о-оле!..
На третий день миновали Можайск. Погода стояла сухая, теплая, солнце катилось по небу, как начищенный таз, источая не по-весеннему жгучую жару. Погони из Москвы, которой опасался Илья, так и не последовало, торопиться уже было некуда, и он не гнал гнедых. Выезжали до рассвета, неспешным шагом ехали целый день, к закату искали речушку или полевой пруд, чтобы набрать воды для ужина и дать напиться коням, разбивали шатер. Еды Варька захватила из Москвы в достатке, и идти в деревню «тэ вымангэс»[9] им еще ни разу не пришлось. Илья и Настя спали в шатре; Варька располагалась снаружи, на рогоже, у самых углей, – как ни настаивала Настя, чтобы она тоже забралась под полог.
– Еще чего! – смеясь, отмахивалась Варька, когда Настя в сотый раз выглядывала из шатра и манила ее. – Я ночью спать люблю, а не непотребство всякое слушать.
– Да пусть Илья снаружи спит! Ты же замерзнешь!
– Я брату родному не врагиня! И как я замерзну-то? Ночь теплая, и угли не потухнут… Тут главное – пятки не подпалить… Спи, спи, сестрица. – и Варька сворачивалась клубком, как еж, на рогоже, бесстрашно ложась спиной к потухавшему огню.
– Может, ведро с водой рядом поставить? Зажарится еще… – не успокаивалась Настя. Илья хохотал:
– Да угомонись ты! Варька – таборная, зимой на снегу заснет и не чихнет! Иди ко мне лучше…
Через три дня кончилась еда. Варька утром вытряхнула из котелка две последние сморщенные картошки и ссохшийся кусок соленого сала.
– На день вам хватит?
Настя кивнула, Илья кисло поморщился. Варька пожала плечами.
– До вечера дотянете. А остановимся у Крутоярова, схожу туда, – поймав взгляд Насти, она пояснила: – Деревня большая, богатая, скотины много держат, и барин бывший при них же живет. Чем-нибудь да разживемся.
– Как же… – проворчал Илья. – У них сейчас тож животы к спинам подводит, еще не отпахались даже, хлеб прошлогодний вышел весь. Дулю с маком они подадут!