– Значит, дулю с маком есть и будешь, – невозмутимо сказала Варька. – Едем, что ли?
Илья угрожающе пошевелил кнутом. Варька с притворным ужасом прыгнула в бричку. А Илья, поймав испуганный взгляд стоящей у колеса жены, поспешно опустил кнут и, пряча глаза, заорал на лошадей:
– Да пошли, что ли, дохлятина, живодерня на вас!..
Гнедые неохотно тронули с места. Настя на ходу тоже забралась в бричку, уселась рядом с Варькой, которая ловко щелкала семечки, выкидывая шелуху в убегающую из-под колес пыль. Через полчаса молчаливой езды Варька удивленно покосилась на невестку:
– Чего это ты смурная? Спала плохо? Ложись сейчас да подремь малость… Дорога длинная еще.
– Я – нет… – Настя тихо вздохнула. Осторожно взглянула на Варьку. Та ответила еще более изумленным взглядом.
– Да что с тобой, сестрица?
– Варька… Ничего, если спрошу? Илья, он… Он что, кнутом тебя бил когда?!
С минуту Варька ошарашенно хлопала ресницами. Затем схватилась за голову и залилась таким смехом, что в бричку сердито заглянул Илья.
– Ты чего регочешь, дура?! Кони шарахаются!
– Поди прочь… – вытирая слезы, отмахнулась от него Варька. Когда голова Ильи исчезла, она шумно перевела дух, подняла глаза на Настю.
– Ну, сестрица, умори-ила… Не бойся, тебя он в жисть не тронет. На том крест поцелую.
– А тебя? – упрямо спросила Настя. Помолчав, понизила голос. – Знаешь, я одиножды с Митро в табор увязалась, он коней менял, а я по сторонам сидела-глядела. Так увидела, как цыган свою жену или сестру за что-то хлестал… Ой, господи! Я потом всю ночь спать не могла!
– Да-а… – вздохнула Варька. – Погоди, еще не того наглядишься.
– Так Илья тебя?..
– Да что ж ты пристала, как репей осенний! – рассердилась Варька. – Ну, было дело один раз! Да не ахай ты, говорю – один! Разъединственный, и тот нечаянно! Илья тогда с базара злой пришел, пьяный – проторговался… А я под руку попалась, сама была виновата. Он всего раз меня и зацепил, и то скользом, я к Стехе в шатер сбежала, спряталась. Лежу там под периной, реву… Не больно, а обидно, сил нет! А наутро Илья проспался – и не помнит ничего! Я уж отошла, ему и говорить не хотела, так цыгане рассказали. – Варька с досадой поморщилась. – Весь день потом около меня сидел, подмазывался…
– Сколько вам лет тогда было? – тихо спросила Настя.
– Ой, не помню… Может, шестнадцать, а может, восемнадцать. Не мучайся, сестрица. Ничего такого не будет. Да если он к тебе прикоснется, я сама ему горло переем! Пусть потом хоть убивает!
Настя задумчиво молчала. Варька, озабоченно косясь на нее, затянула было негромкое: «Не смущай ты мою душу…», но невестка так и не присоединилась к ней.