За оградой дожидалась черная, почти невидимая в тени деревьев пролетка, чуть слышно похрапывали кони. Сыромятников поднялся со своей полубесчувственной ношей в экипаж, усадил Данку себе на колени, заботливо прикрыл ее полой пальто и зычно крикнул:
– Трогай!
Лошади рванули с места. Подковы цокали, звенели по невидимой мостовой, скрипели колеса, что-то жарко, сбивчиво шептал Сыромятников, а Данка сидела запрокинув голову, смотрела на дрожащие высоко в черном небе звезды и одними губами все повторяла, повторяла без конца, в такт стучащим по мостовой копытам коней: «Прощай, Казимир… Прощай… Прощай».