– Кидаем, не то. Илья Григорьич, дядя Кузьма, вы бы в сторонку…
Илья спрыгнул вниз, сбросил лестницу, увлек за собой Кузьму. Через минуту сверху грохнулось пианино и благополучно развалилось на четыре части. Яшка и Гришка, не дожидаясь, пока Илья снова прислонит лестницу, спрыгнули следом.
– Вот незадача-то… – Гришка, размотав рубашку, расстроенно разглядывал пианино. – Такой струмент ценный угрохали… Может, починить можно будет?
– Починят, ничего, – отозвался Яшка, волоча прочь от дома уцелевшую часть с клавишами. – Прошлым разом тож в окно его кидали, и Семка-печник собирал потом. Четыре штафирки лишние остались, а играло же потом целый сезон!
– Отойдите-ка от дома, чаворалэ,[36] – велел Кузьма. – Все равно уже спасать нечего.
Он был прав: основное здание сильно горело. Из окон повыскакивали последние спасатели имущества, которое кое-как было свалено в кучу у забора. От поднимающегося к небу дыма не было видно звезд. Полуодетые девицы сгрудились вокруг мадам Данаи, которая озабоченно, по головам, пересчитывала их:
– Лушка… Матрена… Нюрка… А где Агриппина? Агаша, у тебя господин писарь с Садовой были? Где они?
– Убежавши, как дымом потянуло, не беспокойтеся…
Клиентов не осталось никого: к цыганам подошел только раздобывший где-то штаны Петька Конаков. Девица по-прежнему цеплялась за его плечо, взахлеб причитала, и, приглядевшись, Илья убедился, что она вдребезги пьяна.
– Ох, и спаситель вы мой несказанный, Петр Егорыч… Ох, и сколь же мине свечей за ваше здравие втыкати-и…
– Да замолчи ты, курва, – смущенно сказал Петька, сбрасывая девицу на грудь мадам Данаи. – Даная Тихоновна, сколь разов просить – не давайте вы Феньке ликера ананасного! Она после этого ни на что не годная! Сядет на постелю, расквасится и давай вспоминать, как в деревне лук на зорьке сажала…
– Не лук, а ле-е-ен, спаситель… – уже засыпая, поправила Фенька.
– Да хоть пальму ранжирейную! – Петька нервно осмотрелся по сторонам. – Чавалэ,[37] моей Симки нету здесь?
– А вон несется, – ехидно сообщил Кузьма, вглядываясь в темную улицу.
Оттуда и в самом деле слышались крики и топот: на место пожара бежали цыганки.
– Мать честная и все угодники… – Петька кинулся в переулок, успев крикнуть напоследок: – Эй, не было меня тут!
– Не было, не было! – захохотал Кузьма.
Илья стоял рядом и смотрел на горящий дом. Рыжие блики прыгали на чумазых лицах собравшихся. Яшка у забора умывался из ведра. Рядом разглядывал прогоревшую в нескольких местах рубаху Гришка. Несколько человек еще носились вокруг дома, оттаскивая выброшенное из окон добро. С задымленного неба смотрела луна. Илья не моргая глядел на белый диск. И вздрогнул от истошного вопля за спиной: