Но Садж действительно хорошо знал дорогу – в этом он, во всяком случае, нам не лгал. И на пятый день пути перед нами открылось удивительное зрелище. Мы увидели город, весь оплетенный вьющимися растениями.
Тонкие зеленые нити густо обвивали стены и башни, крохотные белые цветочки усеивали их. Все это источало душистый аромат. Воздух казался таким густым, что его можно было замешивать, точно тесто.
От сильного запаха цветов у многих начала нестерпимо болеть голова, но я невольно залюбовался поразительной картиной. Казалось, сама природа выстроила эти дворцы и храмы, возвела эти статуи… Тонкое зеленое плетение не нарушило ни одной из форм, но тщательно повторило их.
Вы можете себе представить изображение вендийской богини, высотой в три человеческих роста? Шестирукая, застывшая в сложной танцевальной позе, с оленятами на раскрытых ладонях, с драгоценным камнем во лбу… И при этом вся она, казалось, была создана из листьев и ветвей – если не считать драгоценности на голове…
Это было восхитительно! Я часами бродил по пустынным улицам, где не жил никто, кроме обезьянок с ярко-зелеными мохнатыми мордочками и каких-то крохотных разноцветных птичек, питавшихся нектаром белых цветов. Я позабыл о цели нашего путешествия. Мне хотелось одного – разглядывать чудеса, представшие нам в этом городе.
Неожиданно я наткнулся на колодец. Он был полон человеческих черепов. Этих белых шаров было так много, что они заполняли глубокую шахту колодца и даже «выплескивались» на поверхность.
Страшное зрелище немного отрезвило меня. Я понял, что обитавшие здесь люди, создатели всей это красоты, отнюдь не были так кротки и прекрасны, как могло бы показаться на первый взгляд. Кем были те убитые, чьи черепа нашли успокоение в колодце?
Хотелось бы мне думать, что они умерли от естественных причин и были просто погребены! Но нет, каждый череп носил на себе след убийства: проломленную височную кость. Этих людей убили…
Я не стал ничего говорить ни Саджу, ни Катабаху. Они просто посмеялись бы надо мной, назвали бы излишне чувствительным.
Так или иначе, я вернулся к моим сообщникам, и вскоре мы действительно отыскали глубокую яму, наполненную драгоценностями.
Джунгли не тронули сокровищницу. Камни и золото сверкали под солнцем так же ярко, как и в те дни, когда их только опускали сюда. Никто не прикасался к приношениям для Черного Младенца. Вендийцы боялись святотатства, а чужаки здесь не появлялись. До нас, во всяком случае.
– Мы не будем жадничать, – предупредил Садж. – Я верю в наказания богов.
– А я – нет, – заявил Катабах.