* * *
Ужас! Ужас! В пагоде – полный разгром! Половина учеников лежит и стонет, их царапины и укусы кровоточат, их конечности сломаны, их пальцы распухли, их глаза подбиты, их носы испускают неприятную с виду жидкость… Драгоценные свитки изорваны в клочья, как будто по ним прошлись острыми ножами. Превосходная кхитайская тушь разлита по циновкам, ею обрызганы стены, и вряд ли теперь удастся отмыть ее – ведь это кхитайская тушь, да еще наилучшего качества! Кисти переломаны и разгрызены острыми обезьяньими зубами. Масло опять разлито по всему первому этажу, только на сей раз некому вытирать его.
Тин-Фу глядел на то, во что мартышки превратили его красивое, изысканное жилище, и размышлял о своем предназначении. И, поскольку он больше не был мстителем, но сделался мудрецом, то в конце концов Тин-Фу рассмеялся.
– Я должен был догадаться, что родители мои явили великую мудрость, спрятав нефритовую рыбку и никому не желавшие показывать иероглиф желания. Чего достиг я, завладев этой тайной? Враг мой умер без моего участия. А все желания, которые мне удалось исполнить, – глупы и ничтожны и конце концов едва не погубили мою собственную жизнь! Я превратил дурака в камышового кота – и он, по счастью, покинул эти земли. А затем я из двух неудачливых бойцов сделал двух обезьян – и что же? В качестве обезьян они преуспели куда больше, нежели в качестве бойцов! И вот уже моя пагода разгромлена, и все мои свитки изорваны, а мои ничтожные ученики превращены в прах… Воистину, я недостаточно мудр, чтобы владеть этими рыбками!
Сказав так, Тин-Фу немедленно удалился в лес и там занялся самосозерцанием, предоставив своим ученикам приводить пагоду в порядок без учительского надзора.
* * *
Тем временем крыланы удалялись от пагоды. Каждый взмах крыльев уносил их от горы Размышлений. Тяжелый хрустальный шар делался все тяжелее. Его стенки намокли, потому что при полете вода выплескивалась из него и брызгала во все стороны. Хрусталь стал скользким.
Даже помощь Фэй немногим улучшала положение крыланов, хотя девочка старалась изо всех сил.
Тем не менее они летели и летели, не желая подводить своего друга, человека, который помог им избавиться от злого колдуна, отомстить за мать и наконец обрести полноценное бытие в далеком Кхитае. Возможно, Конан и сам не понимал, как много он сделал для «горбатых старичков» – таковыми считали крыланов в те дни, когда киммериец впервые свел с ними знакомство. Но сами крыланы вполне отдавали себе в том отчет.
Рыбки, перепуганные происходящим, метались внутри шара и время от времени подпрыгивали, как будто хотели выскочить.