— Какая неслыханная дерзость! — с негодованием заметил чиновник.
— Не сердитесь, благородный господин…
— Ваше королевское высочество,— шепнул ей покрасневший от злости смотритель.
— Не вмешивайтесь, любезный,— сказал ему тихо принц,— вы не даете прелестному ребенку быть откровенным.
— Не сердитесь, благородный господин,— повторила девочка, вероятно, не расслышав слов чиновника,— я деньги сдала, а нитку снова положила сюда.
— Так она тебе не понравилась? — спросил Вольдемар, в то время как Шарлотта любовалась девочкой.
— О, она мне очень, очень понравилась, благородный господин, но мы не смеем носить подобных украшений, а так как вы мне ее подарили, то я и подумала, что могу с ней сделать все, что захочу.
— Совершенно верно, милое дитя, ты имела на это полное право.
— Если я ее еще раз продам, то опять получу деньги для бедных погорельцев, вот я и решилась снова положить ее сюда.
— А тебе не жаль было расстаться с такой красивой красной коралловой ниткой? — спросила Шарлотта, добродушно улыбаясь.
— О да, благородная дама, она мне очень нравится, но…
— Ну говори, не стесняйся.
— Я ее надела на себя, и она мне показалась такой роскошной, что я поскорей сняла ее и положила сюда.
— Ты милое, доброе дитя! — сказала игуменья, а чиновник, несколько озадаченный, отступил назад, заметив, что их королевские высочества гораздо больше интересуются девочкой, нежели им.— Сколько же тебе лет?
— Тринадцать, благородная дама.
— Эти цветы тем более достойны одобрения, что они так искусно нарисованы твоими маленькими ручками на этой скверной тонкой бумаге,— проговорил принц, все более и более заинтересовываясь девочкой.— А как тебя зовут, дитя мое?
— Жозефина, благородный господин.
— А дальше?
— Дальше? — спросила девочка и замялась.— Дальше у меня нет никакого имени.
Шарлотта нагнулась к принцу и шепнула ему на ухо:
— Она из воспитательного дома, это бедное безымянное существо!
— О Боже, я и забыл! — так же тихо ответил Вольдемар.
Продолжая рассматривать картины, он обратился к девочке:
— У тебя везде полевые цветы, а рисуешь ли ты камелии, фиалки, гортензии?
— Я их никогда не видела, благородный господин! Я люблю троицын цвет, незабудки, дикие розы. Они растут у дороги, но разве они хуже тех, что вы назвали?
Принц был даже несколько смущен этим неожиданным и верным замечанием; он все пристальнее смотрел на сиротку.
— Нет, они вовсе не хуже, и кроме того их каждый может сорвать. Я часто встречал их, но никогда они не нравились мне так, как сегодня, на этой простой бумаге. Можешь kи ты отдать мне эти картинки? Вероятно, ты намеревалась продать их?