И девчонки совсем задрали носы, стали покрикивать на мальчишек, называть то хулиганами, то лентяями. Из-за каждого пустяка жаловались Елизавете Серафимовне, а та устраивала один разнос за другим. Ребята хмурились, назло отказывались от любой работы, а на крик отвечали угрозами: «Вот выйдешь после уроков, фискалка!» И придумывали разные каверзы.
Только Саша осталась прежней. Дружила с Зиночкой и Женей, играла с мальчишками в мяч и снежки. Помогала по математике. Никогда не ходила жаловаться. За это ее ребята уважали. А девчонки дразнили «мальчишницей» и «подхалимкой». Но Сашу они побаивались и называли так только за глаза да в записочках, написанных по-печатному, которые подбрасывали на переменах.
Однажды, уже в марте, в записке, написанной обычными буквами, Саша узнала почерк Липкиной. Она прижала Зойку в угол и, тыча записку в нос, сказала яростно:
— За это, знаешь, что делать надо?! Я цацкаться не буду!..
Перепуганная Зойка помчалась к Елизавете Серафимовне.
Срочно вызванная Сашина мама не замедлила явиться. На перемене из класса выдворили учеников, и состоялся разговор. Из-за прикрывшейся двери услышали голос Сашиной мамы:
— Нет уж. Вы не убегайте. Дослушайте до конца.
— Не хочу! Еще никто не позволял себе так со мной разговорить! — кричала Елизавета Серафимовна.
— Плохо, что не позволяли! Ни одного моего слова вы опровергать не смогли! Так?.. И не очумеете, потому что это правда… И, будьте уверены, если вы не сделаете выводов, так их сделают другие. Так имейте в виду…
Девчонки шарахнулись в стороны. Дверь с треском распахнулась, Елизавета Серафимовна, взволнованная, с красными пятнами на шее, быстро простучала каблучками и скрылась в учительской. Следом вышла Галина Николаевна. Улыбнулась ребятам и пошла к выходу твердой походкой уверенного в своей правоте человека.
— Вот дает! — восхитился Стасик. — Елизавета пулей вылетела.
После этого Елизавета Серафимовна совсем перестала замечать Магакян. А вызвав к доске, «гоняла» сразу за несколько уроков подряд. И, хотя Саша всегда отвечала без запиночки, никогда больше четверки ей не ставила.
Когда Зиночку отозвали из октябрятской группы, он долго переживал: «Как же так? С самого первого класса у меня всегда было дело, теперь ничего. Разве я перестал быть пионером?..» И он решил посоветоваться с друзьями.
— Я ни за что не попросила бы! — вздернула головой Саша.
По-почему? — не согласился Женя. — Он же не четверку выпрашивать будет, как Сундук. По-моему, правильно…
— Правильно?! А когда Зойка всякие гадости пишет, а мою маму и за что вызывают — это тоже правильно?!