— «Москвич», — определяет Валерий.
Он по слуху узнает не только марку мотора, но может даже сказать, с чьей он лодки.
— Григория Калениковича, — говорит Валерий.
— Точно, — подтверждает отец. И удивляется: — Чего это он так скоро?
Татаканье мотора нарушает очарование лунной ночи, вносит беспокойство и вызывает тревогу,
— Ничего не понимаю... — бормочет отец. — Как будто рано...
Мотор затихает, и в лодке кто-то поднимается. При свете луны трудно разглядеть лица, но ясно видно, что один из рыбаков — человек крупный, а другой — тоненький, мальчишеского роста, и теперь, даже не узнав лодку по мотору, Валерий и Егор Павлович сразу сказали бы, что это Лутак и его напарник — Вьюн.
— Зарится на чужие места, — насмешливо говорит отец. — Чужой пирог кажется слаще. Жадность человеческая...
Вообще не в правилах рыбаков без спроса соваться на уже занятый участок, это знает Валерий, но он видит, что отец смотрит на приход незваных гостей иронически, и сам презрительно отворачивается от пришельцев.
Выбросив рыбу из верейки в засеку, отец достает из сумки пакет, завернутый в газету.
— Есть хочешь? — спрашивает он сына.
— Не.
— А может, все-таки съедим чего-нибудь?
— Нет, не хочу.
— Тогда бери верейку, — и кидает ее на лед.
Отец и сын возвращаются к сетям.
В этот раз ятерь приносит пяток великолепных лещей, щучку и два десятка чехони. Хороший улов. У Валерия в глазах охотничий огонек.
— Забросим еще? — азартно предлагает Валерий.
— Что ж, ладно.
В эту минуту сверху, где промышляют Лутак с Вьюном, доносятся тревожные крики:
— Спаси-ите... люди!..
Отец сразу бросает сеть, поднимается во весь свой богатырский рост и стоит вглядывается. И Валерий старается разглядеть, что там происходит, но ничего не видит — ни лодки, ни людей.
— Стой здесь! — сурово приказывает отец, а сам хватает запасное путо — веревку и бросается вверх по реке, откуда доносятся крики.
— Спаси-ите!..
Сомнений нет, случилась беда, кто-то ушел под лед. Но кто — Григорий Каленикович или Вьюн? Впрочем, какая разница, кто из них. Тонет человек — и Валерий срывается вслед за отцом, охваченный тем чувством, которое роднит в минуту опасности всех рыбаков на свете. Рыбаков и моряков.
Они пробегают двести или триста метров, дважды Валерий шлепается на лед, но тут же поднимается и опять бежит. Потом сразу, одним взглядом, он охватывает трагическую картину случившегося. Под лед ушел Григорий Каленикович. Провалился, видимо, когда сходил с лодки, и она зачерпнула воды и битого льда, а когда ухватился за нее утопающий, и вовсе затонула. На воде видна только лысая голова, а впереди нее судорожно вцепились в ледяную кромку две руки с растопыренными пальцами. Руки все время в движении и напоминают ласты моржа, пытающегося вскарабкаться на лед. Но ледяная кромка слишком хрупкая; и всякий раз, когда человек наваливается широкой грудью, она крошится под руками.