– Чарли, позволь мне все объяснить…
Он покачал головой.
– Сперва выслушай меня. Возможно, это поможет нам впредь избежать повторения подобных ситуаций. Давай договоримся, что мы больше не будем видеться, – никогда! Никогда!
Чарлз смотрел на нее, и его лицо напоминало маску, точно он старался не выдать своих эмоций.
– У нас осталось только сексуальное притяжение друг к другу. Но, потворствуя влечению тела, мы уничтожаем все чистое, что когда-то было между нами. Так что давай расстанемся и больше не будем встречаться. Думаю, это единственный способ гарантировать, что мы впредь не унизим друг друга чисто животной страстью.
Дебби наблюдала, как он провел рукой по седоватому ежику волос, затем побарабанил пальцами по столу, причем жесты его были полны неосознанной чувственности. В конце концов Чарлз осмелился взглянуть ей в глаза.
– Я любил тебя так сильно, как не любил ни одну женщину из всех, кого я знал. Возможно, и в будущем уже никого не смогу так любить. Но из моей любви ничего не вышло. Вот и все. Такова жизнь. Во всяком случае, хорошо, что дело не дошло до свадьбы и венчания, – продолжил он. – И нас ничто не связывает, кроме сладких воспоминаний. Мы можем сколько угодно портить кровь друг другу, дорогая, но, к счастью, у нас нет ни одного несчастного, беззащитного отпрыска, который оказался бы впутанным в наши отношения.
Его обвинительные речи разрушили остатки ее самообладания и не оставили и тени сомнения в бесперспективности их общего будущего.
Честерфилд уже начал поворачиваться к двери по-прежнему со злой гримасой на лице.
– Чарли, у тебя есть отпрыск. – Ее слова прозвучали как набат в ночной тишине.
Он замер.
– У тебя есть сын – в отчаянии повторила она, ожидая хоть какой-нибудь реакции, затем тут же пожалела о сказанном, поскольку Чарлз повернулся к ней с таким изумлением на лице, что ее сердце болезненно сжалось.
Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил. Она как будто впервые слышала его голос – настолько он изменился.
– Дебора, скажи мне, что это ложь.
Дебби поборола приступ отчаяния.
– У тебя растет сын, – спокойно повторила она.
Чарлз пересек комнату плавно, точно пума, скользящая по прерии, и остановился рядом с ней. Глаза его горели синим огнем, их взгляд пронзал ее сердце точно кинжал.
– Ты лжешь!
– Хотела бы, – огрызнулась она. Затем поняв, как можно истолковать ее слова, закрыла лицо руками. – Нет! Я не это имела в виду! Я просто…
– Заткнись! – Чарлз был очень зол, и Дебби испугалась, что он может ударить ее. В душе она понимала, что этого не произойдет, ибо Честерфилд считал недостойным демонстрировать свое физическое превосходство, даже когда его оскорбляли мужчины. – Сколько ему? – последовал вопрос. Он говорил все так же холодно, точно выстреливал словами.