Глаза Соланж были задумчивыми, а в уголках губ застыла разочарованность. Она лениво тряхнула гигантской шевелюрой. Затем заявила:
— Критика была очень мила. Но не стоит терять голову, мой дорогой.
— Я никогда не думал терять голову!
— Да, да, вы все одинаковы! Стоит кому-нибудь из вас сделать дежурные комплименты, и вы засияете как рыцарские доспехи. И задираете нос. Изгибаете брови. И ходите как по облакам…Воистину, очень забавно…!
— Что ты хочешь этим сказать, Соло?
— Я хочу сказать, что твоя книжка мила, не более того. И что твое маленькое задетое тщеславие неуместно.
— Но я не тщеславен и меня это нисколько не задевает.
— Подумать только! — закричала она с презрительной насмешкой, — Посмотри на себя в зеркало. Ты пыхтишь от удовольствия. Ты задыхаешься от радости. Ты…Ты…Кстати, в «Ничто» очень много ошибок. А седьмая глава совсем неудачная…
— Соло!
— И еще, — добавила она, — я вчера видела Огюстена Пиоша из французской Академии. Он мне сказал: «Ничто»? Эта книга не заслуживает иного названия!» Я сожалею, что передала тебе эти слова. Но это для твоей же пользы, голубчик…для твоей же пользы…
Бруйеду ничего не понимал в этом деструктивном бешенстве, которое исходило от Соланж.
— Ты хотела, чтобы «Ничто» провалилось, как «Жгучие уста»? — спросил он.
— Не задавай глупых вопросов, — отрезала Соланж, — Если ты хочешь меня раздражать, так и скажи! Я тут же исчезну. Месье строит из себя недотрогу, он не может принять неприятное замечание о своей книге! Очень хорошо! Очень хорошо! Очень весело! Это обнадеживает! Ха! Ха!
Бруйеду хотел поцеловать Соланж, но она уклонилась от него и, бросив недовольный взгляд, сказала:
— Мне пора.
Бруйеду остался один на один со своим аперитивом, размышляя о странностях женской души. После двух часов раздумья он признал, что поведение Соланж было совсем необъяснимым, и пошел домой в надежде увидеть её как можно скорее. Однако, следующие встречи не принесли ему ожидаемое спокойствие. Соланж становилась более нервной, вспыльчивой, злой. Она больше не составляла красивых фраз. Неохотно давала себя целовать. И даже говорила приятные слова о своем муже. Через некоторое время она выпустила книгу под названием «Индиго». Успех был ошеломляющий. Её фотографии красовались почти во всех газетах и литературных журналах. Имя звучало на всех раутах. Издатель выражал ей благодарность. Только о ней и упоминали, говоря о будущем заседании жюри
«Премии Рекамье». Под влиянием нового триумфа Соланж смягчилась, она теперь сожалела, что была груба со своим любовником. Они вновь встретились. Она не скупилась советами и материнскими ласками. Бруйеду думал, что это ему снится и благодарил небеса за возвращенный источник радостей.