— Вам придётся немало постараться для этого, падре. Пообещайте вернуть Одигитрию туда, где ей положено находиться, — не сейчас, но немедленно, как только я напомню вам о необходимости сделать это.
— Где положено? — осторожно спросил понтифик. — Где?
— В иконостасе Софийского Собора в Константинополе, естественно, — усмехнулся Гурьев. — Как вы могли подумать, падре, что я заведу речь о частной коллекции какого-то английского аристократа?! Неужели я произвожу такое жалкое впечатление?
— Вы… не шутите?!
— Разве такими вещами шутят? — удивился Гурьев. — Неважно, во что я верю или не верю. Неважно, во что верите или не верите вы. Есть время и место, падре. Об этом следует помнить.
— Клянусь, — понтифик осенил себя крестным знамением. — Клянусь. Клянусь завещать это своему преемнику втайне от всех, кто может попытаться этому помешать. Что ещё?
— Я хочу навестить Урхельского епископа и сообщить ему о кое-каких планах моих друзей. Я хочу, чтобы он понимал – я всё равно сделаю так, как мне нужно, но при этом у него есть отличная возможность сохранить со мной и моими друзьями безоблачные, более чем приятельские отношения. Подробности вы узнаете – в своё время.
— Как мне сообщить ему о вас?
— Скажите, что его навестит человек с серебряными глазами.
Заглянув Гурьеву в лицо, понтифик содрогнулся и отвёл взгляд:
— Ужасно. Невероятно. Неужели это… Такое… возможно?
— Возможно ещё и не это.
— Хорошо, — по-прежнему избегая снова встречаться с Гурьевым взглядом, кивнул понтифик. — Я сделаю это утром, не откладывая.
— Благодарю. И, падре: мне очень хотелось бы узнать, где мальтийские рыцари спрятали то, что ищут мои противники: а именно, — какую дверь открывает моё кольцо. Если получится узнать, что они спрятали – это было бы просто отлично.
— Этого я не могу вам обещать, — в сомнении покачал головой Пий Одиннадцатый. — Я приложу все усилия, но мальтийцы умели прятать концы в воду.
— Я знаю. Мне достаточно вашего слова в том, что вы будете стараться.
— Как я найду вас?
— Подумайте обо мне, — улыбнулся Гурьев. — А потом свяжитесь с японской миссией – в любой стране – и скажите, что у вас есть новости для Хатимана. Они найдут способ передать мне известия от вас – гораздо быстрее, чем это в принципе возможно.
— Ну, теперь я уже вообще ничего не понимаю, — понтифик снял очки и снова надел их. — Хатиман – это вы?!
— Многие думают так, и я вовсе не тороплюсь их разубеждать. Хатиман – это бог-кузнец.
— Ах, так это… — понтифик покосился на меч в его руках.
— Есть и более веские доказательства, — кивнул Гурьев. — Если вы когда-нибудь увидите рядом с собой большого беркута – не удивляйтесь, хотя он очень большой. А когда у вас возникнет очень странное, прямо-таки пугающее ощущение, что беркут каким-то непостижимым образом похож на меня – не бойтесь и не удивляйтесь тем более.