— Беркут?!? — переспросил понтифик. — Вы сказали – беркут?! Орёл?!
— Да, — кивнул Гурьев. — Тот самый, с вашего герба, падре.
— Так не бывает, — без улыбки посмотрел на него понтифик.
— Чтобы человек оборачивался геральдической птицей? Конечно, нет. Это антинаучный бред, недостойный не только обсуждения, но даже и упоминания иначе, кроме как в шутку.
— Вам никогда не говорили, что вы – сумасшедший?
— Меня постоянно пытаются убедить в этом, но ничего не выходит.
— Да. Было бы удивительно, если бы кому-нибудь так повезло… Будем считать, мы и об этом договорились.
— Когда к вам обратится человек, который покажет вам вот это, — Гурьев положил на стол жетон, — я хочу быть уверен, что вы поможете этому человеку, или этим людям, всем, чем можете. Они не потребуют у вас слишком много или того, на что вы не способны – но то, что вы сможете, вы сделаете до самого последнего предела. И эта маленькая вещица напомнит вам утром о нашей беседе и послужит зримым и осязаемым доказательством того, что всё происходящее сейчас – не ночной кошмар.
— Хорошо, — медленно кивнул понтифик, рассматривая жетон с изображением креста и сокола. — У меня тоже будет к вам просьба… я даже не знаю, как правильно к вам обращаться.
— Называйте меня Сантьяго, — улыбнулся Гурьев. — Я прибыл в Рим под этим именем – пусть так и будет. Я слушаю, падре.
— Хорошо, синьор… Сантьяго, — понтифик осторожно положил жетон обратно на стол. — Надо же, я только сейчас осознал, что всё это время мы беседовали по-итальянски… Я не уверен, что мы справимся со всем до того, как я предстану перед Господом. Поэтому прошу вас: когда мой преемник будет уже совершенно непоколебимо убеждён, что читает завещание окончательно выжившего из ума старика, дайте ему понять, что он – точно такой же окончательно выживший из ума старик.
— Обещаю, падре, — серьёзно кивнул понтифику Гурьев.
Guardian. Переворот в Пиренеях (фрагмент)
Париж, 17 октября 1934 г. Ещё не улеглось эхо страшного преступления в Марселе, унесшего жизни короля Югославии Александра и министра иностранных дел Франции Луи Барту, как у французского правительства появилась новая головная боль: крошечное княжество в горах, на границе с Испанией – Андорра. Как стало известно, на следующий день после марсельской трагедии, в среду 10 октября, в столице княжества группа военных-кондотьеров, возглавляемая неким Константином Полоцофф, предположительно – бывшим русским офицером, захватила ключевые пункты столицы княжества и при полной поддержке Совета Долин провозгласила суверенитет Андорры от Французской республики и Испании. Через четыре дня, в воскресенье 14 октября, состоялась коронация «Великого Князя Андорры Константина Первого».