— В одном зарубежном журнале было написано, что балет в России погибает и его надо вывезти в Соединенные Штаты, чтобы на американские деньги он снова начал процветать. Теперь даже вам в Куштиряке видно, какая это неправда!..
Аплодисменты прервали мое повествование, и я похлопала в ладоши вместе со всеми как заправский оратор. Аплодировали мне и после окончания. Я вздохнула с облегчением, но нечаянно взглянула на пол и тут, кажется, согласилась бы повторить свой так называемый доклад сначала, чем танцевать на этой сцене. Разглядывая щели на полу, я перестала слушать. На вопросы, как мы условились, должны были отвечать остальные балетные артисты.
Только услышав голос Вадима, я удивленно подняла голову.
— Разрешите мне ответить, хотя я и вышел уже из комсомольского возраста, — сказал он.
С нами в автобусе его не было, и не знаю, смогла ли бы я говорить так свободно, если бы видела, что он появился в зале.
— Точно ответить на этот вопрос очень трудно, поэтому здесь и произошла заминка, — продолжал Вадим. — Действительно, какой же вклад вносят артисты балета в борьбу за коммунизм?
Вадим серьезно взглянул на меня, потом сказал:
— Наши балерины-комсомолки относятся к своей работе с беспредельной любовью и старанием. Но такой же любовью к своему искусству славились и крепостные балерины, и любимицы аристократических зрителей. Так же все они стремились и к самой высокой танцевальной технике. Но я считаю, что наших артистов отличает умение пожертвовать собственными интересами для общего, коллективного успеха. Эта позиция в искусстве и приравнивает наших артистов к передовым советским борцам за коммунизм…
Он продолжал убеждать красноречиво и умно. Он говорил о громадной воспитательной роли искусства, и получалось, что мы, балерины, хотя прыгаем и кружимся, как века назад, но наше «порхающее» искусство приобрело серьезное значение для духовного развития народа, и мы трудимся теперь для строительства коммунизма.
То, что перед этим он посмотрел на меня, давало основание причислить и себя к этим передовым артисткам, хотя о своей позиции в искусстве я никогда даже и не думала…
— Как замечательно говорит! — невольно вырвалось у меня, когда я встретилась взглядом с Анвером.
— Ты тоже хорошо справилась, — Одобрительно сказал он, будто можно было после речи Вадима серьезно обсуждать мое ученическое пересказывание школьной программы.
Я хлопала в ладоши громче всех, когда Вадим пошел на свое место.
Потом объявили перерыв, чтобы убрать сцену для концерта.
Поздно вечером куштирякцы провожали нас к автобусу. Гюзель и Мансур крепко пожали мою руку.