Я вдруг сразу вспомнила наш неудержимый смех и все подробности последней репетиции. Моя улыбка исчезла так же, как и веселое настроение.
— Вы устали? — нарушил молчание Вадим. — Я видел!.. Высоко ценить интересы коллектива очень благородно, но вы же совсем не знаете меры!
Я только отрицательно качнула головой. Его слова совсем не имели ко мне отношения. Я пренебрегала своими интересами вовсе не ради коллектива… Наоборот. Многое шло во вред общим интересам! Я наконец поняла это.
— Докладом вас загрузили зря, — продолжал Вадим. — Хотя он был так же очарователен, как и все, что вы делаете…
Он ласково смотрел на меня, а я повернулась к темному окну.
Поступки мои были несомненно «очаровательны» и говорили о «новых, благородных позициях в искусстве…». Венера отдала мне придуманное, прочувствованное для себя, кусок своей жизни, а я даже рта не раскрыла, чтобы защитить ее от оскорблений… А Хабир?.. Он готов помогать всем, кто в этом нуждается! Я же заподозрила его в низости, нашептала Анне Николаевне…
Вадим ничего не знал об этом, как не знал и нашего уговора с Анной Николаевной. Мне хотелось спрятаться, до того постыдным казалось собственное поведение.
На мое счастье, автобус остановился, и шофер выскочил проверить что-то в моторе. Я встала.
— Простите, — сказала я Вадиму. — Извините, извините, — повторяла я, шагая через ноги и руки осветителей, расположившихся в проходе, и выпрыгнула следом за шофером. — Я пойду пешком, — сказала я ему и шагнула в темноту.
Глаза мои еще не успели привыкнуть к мраку, и я ступала наугад, чувствуя под ногами то кочки, то траву и не узнавая дороги. Автобус проехал мимо, еще больше ослепив меня фарами. Я шагнула в сторону и чуть не упала, наткнувшись на большую кучу хвороста. Повернувшись, я вытянула перед собой руки и осторожно пошла вперед, но уткнулась в стог колючего сена.
— Раечка, что с вами? — услышала я голос Вадима.
Он, догнав меня, пошел рядом.
— Ничего особенного, — уклончиво ответила я, хотя испугалась ночного леса и в глубине души обрадовалась, что осталась не одна. — Мне захотелось пешком…
— А старой башкирской плетки тебе не захотелось? — вынырнул из темноты Анвер. — Куда тебя понесло ночью посреди леса? Не натопалась еще за целый день?
— Я после репетиции лежала два часа, — невольно начала оправдываться я, но не удержалась от иронии: — Знаю, что балерина Искандарова нужна не меньше трактора.
— Ну, ты и… — начал Анвер, но запнулся.
— Дура? — продолжала задираться я.
— Не так хотел сказать, но уж спорить не буду! Под ноги смотри! — воскликнул он, когда я споткнулась, и взял меня под руку.