Когда я бросалась к обрыву, балерины стеной вставали передо мной, подняв вверх камышовые головки. Венера летала вдоль их ряда, как лист, подхваченный ветром. Ее маленькие руки трепетали перед моим лицом, загораживая пропасть. А я каждый раз во время прыжка гордо поднимала голову, бесстрашно смотрела вниз на воду и особенно прямо держала спину. (Я все-таки достигла кое-каких результатов, ежедневно борясь с собственной спиной.) Потом я падала, а вокруг меня мелькали и со стуком прыгали атласные туфли «камышей», а стройные ноги Венеры, казалось, двигались, не касаясь земли. А я опять поднимала голову и смотрела на озеро. Другого выхода не было. Кто мог спасти меня — невесту — от бая, как мне, в мои восемнадцать лет, бороться со злодеем, когда родные люди убиты, а мудрые старики решили пожертвовать мной, чтобы спасти все селение?..
Этот новый мир, так недавно открытый мне Евгением Даниловичем, стал неотделимым от меня. Я не знала, кто я: невеста пастуха или Рая Искандарова. И хотя здесь, у обрыва, двигалась мало, пронизанная этими чувствами «до самых пят», как говорил Евгений Данилович, я с трудом поднималась после команды «Стоп!».
После третьего дубля солнце скрылось за облаками.
— Будем считать, что все благополучно! — сказал Евгений Данилович. — Перейдем к съемке с другой точки.
Никто не возразил, потому что все было отрепетировано, и балерины танцевали уверенно…
Хотя облака стали темнеть, все смотрели на небо с надеждой. Крановщик Гоша уложил на земле двенадцать метров узенького рельсового пути и начал катать по рельсам маленькую тележку с киноаппаратом, объективом которого прицеливались то Валя, то Вася, по очереди ютясь на крошечной площадке. Вторую половину танца решено было снимать «с точки зрения идущего человека», говоря по-кинематографически.
Остальные просящими глазами уставились на густеющие облака. Производственный план нашего фильма не только оставался невыполненным, но мы с каждым днем непогоды всё дальше и дальше уходили от его выполнения.
Евгений Данилович старался казаться бодрым.
— Знаете что? — весело сказал он. — Пусть «камыши» пока отдохнут, а Рая с Анвером могут возобновить свою репетицию…
На этой декорации у скалы предстояло снимать не только печальные события, но и веселую встречу пастуха с невестой.
Я сбросила в палатке свое изрезанное красное платье и, надев тренировочный костюм, торопливо заняла свое место напротив Анвера, на другой стороне площадки. Я, хоть и стыдно сознаться, даже немного радовалась плохой погоде, когда мы приступили к этому танцу, — появилась возможность разучить более сложные вариации.